- Шанхай, - пояснил
Володя, повернув к огромным стальным воротам, окрашенным серебристой краской.
Маленький пульт в его
руке гостеприимно распахнул ворота, открывая весьма внушительную парковку,
внутренний двор с хозяйственными постройками, летнюю беседку, стоящий в углу
мангал и витые чугунные фонари с круглыми плафонами-головами вдоль очищенных от
снега дорожек.
Сам дом - трехэтажный
особняк красного кирпича - стоял в центре двора. С разных сторон кирпичной
ограды на него целились камеры видеонаблюдения, крыльцо представляло собой
открытую веранду, где летом легко можно было устроить чаепитие для большой
семьи. Даже в этом районе престижа и броского благополучия дом госпожи
Зарайской вздымался над другими красной черепичной крышей, из которой
поднималась труба вытяжки то ли камина, то ли кухни. «Сколько стоит содержать
такую махину?» - невольно озадачился Словцов. Ему предстояло войти в совсем
другой мир.
У ворот их встретил
другой охранник. Он перекинулся парой слов с Володей и окинул цепким взглядом
Словцова.
- Удачи, - подмигнул
Володя, протягивая Павлу руку.
Было в его пожелании
что-то неподдельно дружеское, и Павел с благодарностью принял рукопожатие.
- А книгу со стихами и
автографом для моей Светланы как-нибудь сделаем? - смущаясь, попросил Володя.
- Обещаю, - заверил
Словцов.
Володя нажал кнопку
домофона, и на крыльце появилась молодая особа в ярко-красном спортивном
костюме. Въедливым холодным взглядом она просверлила Павла насквозь и,
недовольная его явно аскетическим видом, демонстративно повернулась к двери.
- Это друг Веры
Сергеевны, - предупредил Володя.
- Да мне хоть папы
Римского, - не оборачиваясь, ответила девушка, потом вдруг остановилась, глухо
хохотнула и все же повернулась: - Его, случайно, не Пьер Ришар зовут? Очень
похож на игрушку...
- Его зовут Павел
Сергеевич, он, между прочим, поэт, - заметил Володя, подавая Словцову сумку из
багажника.
- А, ну значит, будет
оды нашей Шахине писать. Омар Хайям.
Словцов на всю эту
словесную пикировку никак не реагировал. Он сразу понял, что Лиза относится к
той категории женщин, у которых виноваты все и вся, кроме них самих. Знает
Омара Хайяма, уже неплохо. Между тем, она была красива, как девушка с обложки
гламурного журнала. Высокая, стройная, порывистая... Двадцать восемь, от силы -
тридцать лет. Надменности и холодности ее взгляду придавали ярко-зеленые глаза.
«Линзы у Лизы?», - спросил себя Словцов в рифму. Темно-каштановые волосы были
собраны на затылке в роскошный хвост, что, в свою очередь, подчеркивало
спортивный стиль. «Боевая лошадка», - оценил Павел.
