— Ох, Меррибелл… Меррибелл…
— Прошу тебя! — голос Конни звучит хрипло и надорванно, словно ему прострелили гортань. — Прошу тебя… прошу, — умоляет он. Слезы катятся у него из глаз, щекоча щеки и падая на пол.
— Это не ее работа — отпускать вам грехи, — говорит Валери.
Конни втягивает сопли обратно в нос.
— Конечно.
— Корабль отходит завтра.
— Корабль? — Конни прикладывает рукав к лицу, промакивая слезы.
— Спасательное судно, — объясняет священнику прихожанка. Засунув руки ему под мышки, она дюйм за дюймом поднимает его на ноги. — Судно спасения, почти что Ноев ковчег.
* * *
— Мамочка, я хочу домой!
— Скажи это своему отчиму.
— Здесь холодно!
— Я знаю, сердечко мое.
— И темно!
— Постарайся набраться терпения.
— Мама, у меня болит живот!
— Бедненький.
— И голова!
— Хочешь аспирининку?
— Я хочу домой!
«Не ошибка ли это?» — сомневается Стивен. Разве не должны они все быть сейчас в своей постели вместо того, чтобы бродить здесь в ночном тумане, рискуя подхватить простуду, а возможно, и воспаление легких? Однако он не теряет веры. Где-то здесь, среди лабиринта Хусакских доков, в остром запахе соленого ветра и вони гниющей трески, их ждет тот самый корабль.
Ведя жену, пасынков и падчериц вдоль причала номер семь, он внимательно рассматривает стоящие здесь шаланды и баржи, буксиры и траулеры, рефрижераторы и сухогрузы. Чайки и бакланы реют над пристанями, пронзительно выкликая свое вечное неодобрение миру. По другую сторону канала, освещенного натриевыми прожекторами, на своем обычном месте возле Чарльстонской верфи покачивается на волнах USS[12] «Конститьюшн».
— Зачем мы вообще сюда пришли? — спрашивает Беатриса.
— Твой отчим знает, что делает, — Кейт крепче прижимает младенца к груди, защищая его от морского бриза.
— Как хотя бы называется этот корабль? — спрашивает Роджер.
— «Мэйфлауэр»[13], — отвечает Стивен.
Epigaea repens, эрбутус ползучий, майский цветок.
— Как это пишется? — настаивает Роджер.
— М-э-й…
— …ф-л-а-у-э-р?
— Молодец, Роджер, сообразил! — хвалит Стивен.
— Я это прочел! — негодующе объясняет мальчик, указывая правой варежкой прямо перед собой.
В пятидесяти ярдах от них, пришвартованный между танкером и какой-то развалюхой, на волнах подступающего прилива покачивается потрепанный грузовой корабль. На его корме виднеется единственное слово — «Мэйфлауэр». Имя, означающее для обитателей Бостонского острова значительно больше, нежели просто сумма составляющих его букв.
— А теперь мы пойдем домой? — спрашивает Роджер.
