!) стоят по 8 тысяч долларов, видел: простенькие такие. В любом случае из-за приоритетов, которые демонстрируют наши рулевые, я легко верю, что Евро для них — просто способ отмыть деньги.
Нет-нет, с коррупцией, конечно, борются. В университетах, например.
Это я такой неправильный? Я не беру взятки не потому, что мне это запрещают; если б я их брал, я бы не получал удовольствия от работы. Меры вроде шифрования работ, проверки ответов преподавателями «со стороны», экстренных проверок кажутся мне направленными против того психического механизма, который удерживает от взяток приличных преподавателей и студентов. Нечестный игрок обойдёт эти препоны в два счета, а честную работу они усложняют.
Подчёркиваю: мы даём студентам достойное образование, одно из самых-самых лучших в нашей стране. Если биофаки каких-то иных вузов превосходят нас по одним параметрам, то они же и уступают нам по другим. Но и мы, и наши профессиональные коллеги пытаемся держать марку не благодаря действиям наших властей, а вопреки им.
Хотите честного учебного процесса? Покажите, что государство заинтересовано в людях, уровень которых изменён образованием. А студентам надо не только рассказывать о нобелевских лауреатах из нашего университета, а на практике показывать, что учёба и наука важнее уборки улиц и массовых шоу. Утопия?
Судьбу Харькова в начале XIX века резко изменила авантюра местного помещика Василия Назаровича Каразина. Утрируя, опишу её так. Каразин убедил харьковских купцов и дворян, что если те найдут деньги на университет, то Александр I разрешит его открыть. Александра он заверил, что если тот учредит университет, харьковчане найдут на его открытие деньги. В 1804 году университет был основан, в 1805 — набрал студентов.
Если б не это, Харьков был бы сейчас райцентром Чугуевской или Богодуховской области. Наш город, со всей его интеллектуальной силой (в большой мере невостребованной киевской властью), — порождение университета. А сейчас нам показывают, что главное в нём — стадион.
От университета к метро надо идти через площадь (крупнейшую в Европе, между прочим). На площади — говорящая реклама. Как-то, когда я готовился нырнуть в метро, меня догнал радостный голос диктора. Произошло событие, наполняющее гордостью всех жителей города. За нашу футбольную команду будет играть какой-то известный футболист, то ли афроамериканец, то ли афроевропеец. Контракт, которым его перекупили у другого клуба, стоит три миллиона евро (или что-то вроде этого)...
