– - Ах, голубушка, ты думаешь, я от радости это делаю! -- горячо проговорила Даша. -- Тоже не от радости. Я знаю, как ее теперь в деревне-то держать. Она скоро невеста будет, в хорошее место отдать, ей наряд нужен, а где я что возьму? Я и то весь век на нее положила, весь век жила, ничего не выжила; люди и денег и добра всякого по сундуку наживают, а у меня есть во что перемениться и только… Хорошо это, как Бог грехам терпит да здоровья дает, а как здоровья-то не будет? А этого теперь только и жди… Я уж теперь немолоденькая: что дальше, то труднее становится. Смолоду-то бывало весь день бегаешь и устали не знаешь, а теперь вот как задашь концов тридцать снизу вверх да сверху-то вниз, в поджилках-то и задергает. Придет вечер, а ноги в коленках-то уж не гнутся, и руки ноют. Иной раз утром-то встанешь, не скоро раскачаешься. Мне даром что сорока лет нет, а уж погоду чую: вон сегодня дождь, я еще в окно-то его не видала, а как встала, так и догадалась.
И, оглянувшись на всех и заметив, какое тягостное впечатление она произвела своим рассказом, Даша встрепенулась, взялась вдруг за посудину с вишневкой и проговорила с деланною улыбкой:
– - Ну-ка, давайте очищать посудину-то, а то кто войдет -- еще, пожалуй, пьяницами сочтут.
И она вылила в рюмку остальную наливку, спрятала бутылку под стол и расставила рюмки Кидиновне, кухарке и себе.
– - Пожалуйте, -- потчевала Даша.
– - Ну, дай Бог здравствовать, -- проговорила Кидиновна, подымая рюмку.
– - Кушайте на здоровье да закусите хорошенько, не церемоньтесь.
И Даша, выпив сама рюмку, стала наливать всем чаю и продолжала свою речь:
– - А лучше уж так: приделю я ее на место, и пусть она устраивается чередом, а я меж тем справлюсь маленько, прикоплю деньжонок, сниму уголок и отдохну сколько-нибудь, хотя полгодика поживу без заботы.
– - Этак на что лучше, -- согласилась с Дашей и Аграфена; -- тогда тебе сколько хочешь можно жить: своих денег не хватит, она поможет.
Наступило молчание. Кидиновна, допив чашку, опрокинула ее вверх дном, перекрестилась и проговорила:
– - Ну, спаси Христос за угощенье, Дарья Павловна, и ты, Графенушка, много довольны.
– - Не на чем, голубушка, не на чем, -- молвила Даша. -- Теперь вам отдохнуть, чай, хочется, не спали ночью-то?
– - Не спали, родимая, не спали.
– - Ну, вот и уснете… Груша, можно им на твоей постели прилечь?
– - Конечно, можно, чего ж? -- сказала кухарка.
– - Ну, вот пока и ложитесь, а на ночь-то я Полю к себе возьму, а Кидиновна-то на сундуке примостится.
