Весь напрягаясь, с искаженным лицом, Наумчик сделал усилие прекратить эту дрожь. Сразу запрыгала и другая нога. Он совсем растерялся и сидел на стуле, вытянувшись в струнку.
Дрожь не унималась. Ноги подпрыгивали все выше и выше. В коленных суставах появилась боль.
И вдруг в голову пришло, что можно упасть на пол: тогда дрожь прекратится. Собрав всю волю, он с силой бросился на пол. Дрожь действительно прекратилась.
Вытянулся на полу и замер от глубокого спокойного наслаждения. Пол зазыбился и медленно ритмически поплыл. Страстно захотелось отдаться этому зыблещемуся покою. Но где-то в глубине затеплилась мысль, что надо добраться до постели.
Попробовал подняться, но сил не оказалось. Закусив губы, Наумчик оглядел комнату. Голубая, эмалированная ножка кровати остановила внимание. Медленно подполз и, ухватившись за нее, стал подниматься. Потом как куль повалился ногами на подушку, а головой в ноги. Потом как-будто рассыпался на части, все члены тела отделились друг от друга и он стал куда-то погружаться.
– Кажется, серьезно нездоров, – пронеслось в цепенеющем сознании.
VI.
Минут через двадцать проснулся оттого, что невыносимо жарко. Физические силы отчасти возвратились. Слева смутно копошилась расплывчатая фигура комполка, который жил с ним в одной комнате. Фигура вдруг побелела, и Наумчик понял, что комполк разделся.
– Который час? – отрывисто спросил Наумчик.
– Без пяти десять.
…– двадцать минут только прошло… да, чорт возьми, серьезно заболел. Завтра к врачу пойду…
Наумчик легко встал, разделся и опять лег.
Лежал минут пять, прислушиваясь к чему-то внутри. Потом понял, что это внутреннее – нестерпимая боль в голове. Он сосредоточил свое внимание только на боли и явственно уловил отдельную сверлящую боль под верхушкой черепа и другую – в затылке. Потом ладонями дотронулся до бедер. Ладони и бедра взаимно обожгли друг друга.
Наумчик повернулся лицом в подушку, но в глубине подушки поплыли красные звезды и загорелись светляки. Опять повернулся на спину и открыл глаза.
Красные звезды и светляки почему-то напомнили яркие картины на дневном собрании. Он засмеялся вслух.
– Вот в чем секрет-то был…
Глаза стали смыкаться сами собой. Только какая-то неусыпная часть мозга не пропускала без анализа ни внутренних переживаний, ни внешних восприятий, ни физической боли.
Мало-по малу стала угасать и эта неусыпная часть сознания. Изредка еще тускло светили мелькавшие красные звезды и светляки. Он уже не улавливал момента их возникновения.
