…– не боюсь, не боюсь… смотри строже… не боюсь…
И как-то странно в эти слова вплетались яркие беспорядочные образы того, что он сам когда-то передумал или читал о смерти. Весь в красном пламени мелькнул "Каин" Байрона в позе задумчивого Мефистофеля, как у Антокольского. И "Каин" горько бросил ему:
– "Я живу для того лишь, чтобы умереть".
А Наумчик миллионами голосов закричал ему:
…– лжешь, лжешь, лжешь…
Потом весь в белом, с черными тучами, клубившимися у ног, проплыл Сократ с чашей яда в руке. Он провозглашал:
– "Жизнь философа – постоянное размышление о смерти".
И ему Наумчик закричал:
– Не прав, не прав… Жизнь – борьба… жизнь – наслаждение борьбой… стремление вверх…
Сократа сменил Платон, с большой бородой. Он доказывал бессмертие души. А Наумчик знал, что он доказывает из страха смерти. Строгое прекрасное лицо ее стояло над всеми образами и по-прежнему вопрошающе смотрела на него. И он кричал в него все так же миллионами голосов.
…– Не боюсь, не боюсь, не боюсь…
И вдруг мелькнул Толстой в той позе, как был изображен на фотографии, висевшей над столом Наумчика. Ярко метнулись желтые иссохшие ноги Ивана Ильича.
– А он? А он? – вдруг похолодел Наумчик.
…– Он тоже не испугался в решительный момент… может быть, прав он, а не я?..
…– Нет, я, я… – торжествующе, без звука во вне, закричал он. – Я не боюсь не потому, почему Иван Ильич… Иван Ильич увидел какой-то манящий свет, а этого света не было… обманул себя он… я не боюсь и без этого света… да, да, не боюсь… не боюсь…
Все чаще происходили перебои в работе мышления. Черные облака бежали уже не изредка, а грядами. Еще пронесся Марк Аврелий с лицом кротким, как у Христа. И почему-то его сопровождала комнатная пушистая болонка. Она ожесточенно лаяла на него, а он на коленях просил у нее примирения со смертью. Потом пронесся сам Христос. Потом опять черные облака. Потом опять сверканье и блеск… Теперь стремились с бешенной скоростью только красные угасающие звезды, да бесформенные метеоры. Наумчик уже не улавливал их смысла, но все кричал:
…– Лжете, лжете, лжете…
И вдруг все мысли окончательно склубились крутящимися черными облаками. Вспыхнул последний нестерпимый блеск. И сразу все образы разорвались в миллионы, в миллиарды искр. Образовался стремительный сверкающий вихрь. Потом из всех углов жадно прыгнула притаившаяся тьма…
Наумчик потерял сознание…
XVIII.
Дикие неуправляемые силы жизни, лежащие глубже разума и самых истоков сознания, овладели телом. До самого момента потери сознания Наумчик лежал почти неподвижно и только изредка, в такт особенно острой мысли с губ срывался стон и Наумчик делал судорожные движения. А теперь метался непрерывно, вскакивал и широко открытыми глазами смотрел на подбегавшую и постоянно дежурившую сиделку.
