тебе не кажется?» А ведь он бывал здесь вечерами, во время маминых торжеств. Пришлось подавить в себе желание столкнуть его в бассейн. Когда все было закончено, я увидел, как он, слегка пошатываясь, обнимается с Генри Киссинджером. Бедный папа, бедный одинокий старик — лицо у него пылало от злости и печали. Вот написанная им речь, которую он не смог произнести в храме древней египетской богини:
По всем меркам, при росте почти в шесть футов, она была необыкновенной. В Вассаре она делила комнату с моей сестрой Триш и еще двумя студентками, и в тот весенний вечер 1949 года, когда мы встретились в первый раз, я, войдя в гостиную, нашел ее в затруднительном положении. Она была почти готова для бала, но несколько расстроена непредвиденными семейными обязательствами. Я предложил покрасить ей ногти, и она тотчас протянула мне одну руку, другой продолжая держать телефонную трубку. Накануне она сообщила своим соседкам печальную новость о том, что больше не будет учиться в колледже. Ее матери в Ванкувере потребовалась помощь, так как кто-то из членов семьи был при смерти. Мои родители как раз уехали на зиму в Южную Каролину, и наш дом в Шэроне (Коннектитут) был закрыт. Однако на какой-то уик-энд я сбежал из Йеля в огромный пустой дом, и Триш привезла туда свою подругу. Мы много смеялись тогда, и Триш обещала летом приехать в Ванкувер.
Летом я работал в нефтяной компании отца в Калгари и оттуда с удовольствием прилетел на уик-энд в Ванкувер, чтобы побыть вместе с Триш и Пат. Дом Пат тоже был очень большой и занимал целый квартал, однако это не помешало нам. Наоборот, мы как будто еще сильнее потянулись друг к другу, и на третий день я попросил ее руки. Она бросилась наверх, чтобы сообщить об этом своей матери, а я ждал внизу, у подножия огромной лестницы, надеясь на доброе расположение ее гордой родительницы (отца не было в городе), и вскоре услышал звонкий смех. С тревогой я ждал Пат, чтобы она объяснила мне, как обстоят дела. Как Пат потом рассказала мне, ее мама засмеялась, потому что вспомнила о восьми случаях, когда Пат сообщала ей о помолвке.
Через год на глазах примерно тысячи гостей мы обменялись брачными обетами. А еще через два месяца арендовали скромный домик в окрестностях Нью-Хейвена. Пат решила, что ей необходимо научиться готовить. У нее был отличный вкус, и амбиций ей было не занимать, так что она взяла в учителя лучших специалистов Нью-Йорка, и сама вскоре едва ли не превзошла своих учителей. Тем временем я учил в Йеле студентов испанскому языку и писал «Бог и человек».
