Аналитик сказал:
- Нет, Твоя жизнь никогда не сможет быть жизнью больше чем одного человека. Все люди - люди.
- Ну да, - возразил биограф, которому очень хотелось продолжить свой труд. - Они-то там, может, еще и не умрут. А уж ты - наверняка. А ведь ты так хотел увидеть Инну.
Но тут в разговор вступил тихий влюбленный. И сказал:
- Да, я хотел увидеть Инну. Я не прилечу; она меня не увидит. Но подумай, Круг, что будет, если ты прилетишь - и уже не найдешь ее? Что будет? Ты хочешь жить; но после того - ох, как ты будешь хотеть умереть!
Вот и все, решил Круг. Тема исчерпана. Корабль не должен, не должен вернуться за тобой.
Он решил так, и ему стало легче. Он пошевелился в скваммере, пытаясь устроиться поудобнее. Хотя он пребывал в состоянии невесомости, и на него ничто не давило и ничто не стесняло, ему все же захотелось устроиться поудобнее, чтобы доказать себе, что пока еще он - полновластный хозяин своего тела, да и скваммера тоже. Он так и сделал, и продолжал размышлять.
Принять решение - хорошо; еще лучше - его выполнить. Но вот тут начинались трудности, и заключались они в том, что корабль был далеко, связи с ним Круг не имел и посоветовать капитану не возвращаться никак не мог. А ведь единственно это могло предотвратить задержку "Ньютона". Что тут можно было изобрести? Все взоры обратились к аналитику, а тот помалкивал, потому что пока и сам ничего не мог придумать.
Однако если человек думает интенсивно, он обязательно набредет на какое-нибудь решение проблемы. При этом мышление происходит тем интенсивнее, чем меньше времени в распоряжении. Так получилось и на этот раз, и Круг от удовольствия даже потер руки - а вернее, скваммер потер своими лязгающими пальцами.
Круг исходил из той совершенно правильной предпосылки, что передать что-либо на корабль, посылая сигналы в пространство, он не сможет. Во-первых, потому, что рация скваммера была слишком маломощна. Во-вторых, потому, что самого корабля, быть может, в пространстве уже и не было.
Но если не в пространстве - значит, в надпространстве. Посылать сигнал в надпространство в принципе было возможно. При этом сила или слабость сигнала роли не играла: в надпространстве нет расстояний в нашем, обычном понимании этого слова. Поэтому им и пользуются корабли, чтобы в считанные дни преодолевать такой путь на который в обычных условиях потребовались бы годы. Не имела значение и продолжительность сигнала, потому что источник его мог умолкнуть, но посланный сигнал существовал в надпространстве - в четвертом измерении, если говорить несколько упрощая, - вечно. Он блуждал там, как замерзшие слова у Рабле - человека, который (как мимоходом подумал Круг) хотя и не имел отношения к звездоплаванию, но во многих вещах разбирался отлично. И, наконец, в надпространстве сигнал можно было уловить, даже не включая специально для этого рацию: волны из четвертого измерения проникали даже сквозь разомкнутые контакты. Именно поэтому, кстати, связь в надпространстве была запрещена; исключение делалось лишь для чрезвычайных случаев. Болезнь на Эвридике была чрезвычайным случаем, и происшествие с Кругом - тоже.
