* * *
Огненные круги в глазах лопнули, и зрение вернулось к нему. Чего нельзя было сказать о теле. Он абсолютно не ощущал себя некоторое время. Пришло чувство парения во влажной пустоте. Следующей явилась боль, от которой он взвыл и скрючился. С усилием открыв глаза, он осмотрел себя – хотя свое тело он уже успел ощутить во всех подробностях и гораздо сильнее, чем ему того хотелось бы. Теперь он увидел и свою одежду. Рукава балахона были неровно оборваны, брюки были в темных пятнах. Перед ранением он явно вел очень активную жизнь…
Он с интересом взглянул на браслет из светлого металла на своем левом запястье. Правой рукой он сжимал гибкую металлическую палочку, которая заканчивалась колючим шариком. На палочке была заметна небольшая блестящая выбоинка. Палочка заканчивалась ременной петлей, которой и крепилась к запястью. Назначения браслета и палочки он не помнил. Он попытался выпустить палочку, но не смог – рука намертво застыла в судороге. «Как же меня зовут», подумал он. Попытка вспомнить отозвалась такой вспышкой головной боли, что он снова чуть не потерял сознание.
Он огляделся, обнаружив себя в небольшой комнате на ветхом диване. Вещи вокруг – покрытый пылью столик, выгоревшая штора на окне – выглядели так, словно ими не пользовались очень давно. Окно было распахнуто – или выбито. Из него открывался вид на серую водную поверхность. На воде играли блики.
Он услышал голоса, которые становились все громче. Невидимые собеседники приближались к нему.
"Сначала Яньар, теперь Мибл", – сказал усталый голос.
"А как может быть иначе, Туоки?" – грустно возразил второй голос. – "Аборигены ненавидят нас. Если мы не успеем, то скоро здесь не останется ни одного кэцэра – мы все погибнем".
«Так», подумал он. – «Значит, мы – кэцэры».
Дверь открылась. Первый из вошедших был в скафандре, но без шлема. Лицо у него оказалось безупречно овальное, с тонкими чертами и очень печальными глазами.
"Мибл, ты помнишь меня?" – ласково спросил кэцэр.
Он ощутил странное внутреннее сопротивление, услышав собственное имя. Мибл… Впрочем, многим не нравятся свои имена. Лишь увидев, что губы его собеседника не двигаются, Мибл осознал, что они общаются мысленно. Мибл послал в ответ отрицательную мысленную волну.
«Я – Чумф, а это – Туоки», сообщил ему собеседник.
Туоки оказался чуть пониже ростом, и лицо у него было добродушное и открытое. Как и лицо Чумфа, оно показалось знакомым Миблу. Но не так, как вспоминают лица друзей. Мибл словно бы видел их обоих на картинке, в книжке…
