Лучше гуща на дне стакана, чем совсем никакого питья…
Может быть.
Однажды вечером, перед самым закатом, Ерри предупредила Керис о появлении посетителя. Девушка уже закрыла ставни, но тут она распахнула дверь и выглянула наружу. Для покупателя, да даже и просто гостя, время было необычным, но Керис была скорее удивлена, чем напугана: в Кибблберри можно было не опасаться воров или бандитов.
Около конской поилки стоял оборванец, глядя на воду так, словно не мог решить: пить ее или не пить. Он был немолод и изможден; когда он поднял голову, на лице его оказалась написана бесконечная усталость. Лошади у путника не было, потрепанная одежда покрылась пылью.
Когда человек приблизился, Керис увидела у него на левой щеке клеймо — так метили осужденных преступников: полумесяц, перечеркнутый крестом. Значит, его судили дважды: один полумесяц означал мелкую кражу без применения насилия. Взгляд Керис переместился на левую руку человека, и тот поднял ее, как будто хотел, чтобы девушка увидела: два пальца были сломаны, а потом им не дали срастись прямо: еще одна метка вора. Более тяжелые преступления наказывались изгнанием из Постоянства, конечно, так что стоящий перед ней человек не мог быть особенно опасен.
— Ближайшая богадельня при обители Посвященного Марледа, — сказала Керис.
— Я иду от самой Наблы, — пробормотал оборванец. — Мистрис, прошу тебя: мне не добраться сегодня до обители, я устал и хочу есть и пить. — Его взгляд снова обратился к конской поилке.
— Не пей оттуда, — непроизвольно вырвалось у Керис. — Я принесу тебе чистой воды.
— А что-нибудь поесть? — с мольбой посмотрел на нее бродяга. — И не пустишь ли ты меня на ночь в сарай?
— Это против Закона, — усомнилась Керис. Преступнику, не имеющему дома, запрещалось ночевать в селениях, кроме как в богадельнях под присмотром церковников, но даже и там он не должен был оставаться больше чем на две ночи. Мирянам давать пищу преступникам тоже запрещалось, это могли делать только наставники, так что осужденный полностью зависел от церкви.
— Закон многое запрещает, — устало вздохнул несчастный. — А иногда у человека просто нет сил следовать Закону. Я так устал, девица. — Он уселся на край поилки, совершенно обессиленный.
«Будь он проклят, Закон, — подумала Керис. — Меня тоже от него тошнит».
— Ладно, — сказала она оборванцу. — Иди сюда. — Она провела его вокруг дома к сараю. — Но будь осторожен: мой брат, если тебя найдет, не проявит милосердия. Спрячься лучше на сеновале. Я принесу тебе воды, еду и одеяло. — Бродяга посмотрел на девушку с облегчением и благодарностью. — И не трогай лошадей, — предостерегла его Керис.
