Однако ей так и не удалось вспомнить, чтобы она раньше встречала этого человека с обсидиановыми глазами и голосом, которым можно бы отскребать сажу с котелков. Человека, стыдившегося того, что перепугал кошку…
Может быть, он только недавно появился в краях к северу от Широкого. Может быть, он бывал здесь нечасто, и Керис пропустила его посещение лавки — ведь, становясь старше, она реже имела возможность подслушивать, а под прилавком ее бы теперь заметили. Правда, она еще долго цеплялась за свою мечту о том, чтобы в один прекрасный день стать подмастерьем своего отца. В конце концов, это было бы только логично: Фирл в отличие от Керис не интересовался семейным ремеслом. Девушка обожала все, что касалось карт, любила рассматривать их, поражаясь переменам, происходившим от года к году. Фирл оставался ко всему этому совершенно равнодушен. Керис упрашивала отца, когда он бывал дома, показать ей, как работать с теодолитом, как пользоваться компасом, как наносить на карту результаты съемки, как читать геодезические знаки. Фирл не скрывал своего неудовольствия, когда в его присутствии обсуждались такие вещи. Так разве можно было сомневаться в том, кто унаследует профессию отца?
Керис очень беспокоило, окажется ли она леувидицей, потому что создавать карты Неустойчивости могли лишь те, кто обладал этим даром, но ей и в голову не приходило, что Закон запрещает женщинам работать в Неустойчивости. Еще меньше догадывалась она о том, что ее отец вовсе не собирается делать из нее картографа. Она так была уверена в своем будущем, что даже никогда не обсуждала его с Пирсом: она просто считала его одобрение само собой разумеющимся. Но однажды ее случайное замечание раскрыло Пирсу, о чем мечтает дочь, и он, откинув голову, расхохотался так, что из глаз потекли слезы. Керис стояла в лавке в своем сером фартуке, стиснув руки за спиной, слушала смех отца, положивший конец всем ее мечтам, и крушение надежд что-то в ней сломало; боль от этого она запомнила навсегда. Картографом станет Фирл. Фирл, который не желал путешествовать по Неустойчивости, который с отвращением думал о переправе через Степенный или Расколотый…
Хуже всего была причина. Глупая, отвратительная, невероятная причина, не имевшая никакого отношения к таланту, интересу или умению. Только потому, что она — девочка, а Фирл — мальчик. Она от рождения лишена права претендовать на любое занятие, кроме одного — быть женой. Так гласил Закон.
