Беднота роилась на монастырском дворе с самой заутрени до повечерия. Элвин, сочувственно глядя на страждущих, подумал, что нынче их гораздо больше, чем в предыдущие годы. Но аббатство с готовностью принимало их всех. Простая, но сытная снедь была разложена на грубых деревянных скамьях — угощение надлежало постоянно пополнять в течение дня. Пришедшим предлагались хлеб, сыр, домашняя птица, баранина, супы, яйца, молоко, морковь, пастернак сухофрукты и различные орехи.
Гости аббатства набрасывались на все это изобилие, словно изголодавшаяся саранча на тучные посевы. Элвин не мог представить себе, как можно быть настолько голодным, хотя время от времени и для него самого часы между трапезами в монастыре тянулись чересчур долго.
Браг Эдвиг ходил среди бедняков, осматривая людей и расспрашивая, не нуждается ли кто из них в помощи лекаря. Как правило, почти половине из пришедших таковая требовалась, и брат Эдвиг лечил их имеющимися в его распоряжении снадобьями — то сваренной в вине таволгой для ребенка с лихорадкой, то припаркой для плохо заживающей раны. Ни одного человека с огнем святого Антония Эдвиг среди толпы не обнаружил. Пораженные этой ужасной болезнью попросту не смогли прийти в монастырь.
Элвин шел в ногу с братом Эдвигом, замыкая шествие первой группы, около двадцати пяти человек мужчин, женщин и детей. Прежде всего их следовало помыть. Все они, молчаливые, устало брели по снегу. Элвин обратил внимание, как плохо они одеты. У многих детей не было даже обуви — только грязные тряпки, обмотанные вокруг ступней.
Он начал понимать, почему День бедняка издавна проводится в ноябре. В это время года страждущие нуждаются в помощи больше всего.
Одна маленькая девочка с черными гладкими волосами и смуглым личиком заметила, что Элвин смотрит на ее ноги. Она смело встретила его взгляд, и глаза ее вызывающе сузились. Лет семь, не больше, решил Элвин, но уже есть своя гордость.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Эльфгифу, — ответила девчушка.
— Какое красивое имя, — улыбнулся Элвин, ощущая неловкость; ему не часто приходилось общаться с детьми. — А ты знаешь, что королеву и одну из принцесс тоже зовут Эльфгифу?
— Бьюсь об заклад, вам не надо кормить их, — дерзко выдала Эльфгифу.
— Эльфа! — Отец девочки, мужчина лет тридцати, но выглядящий гораздо старше, дал девочке подзатыльник, не сильно, а так, в качестве замечания, так что дочка даже не заплакала. — Нельзя так говорить! — Он взглянул на Элвина. — Простите ее, пожалуйста. Она всего лишь дитя, а год был трудный, весь урожай…
