— Ты что же, не понял, о чем я тебе говорил? Послушай-ка теперь ты меня! — Он крепко ухватил запястья Повелителя своими длинными тонкими пальцами. — Между нами все еще существует любовь. Если ты присоединишься ко мне, многие другие пойдут за нами. Мы сможем противостоять Ему, сделать из Его так называемого дара свободы воли нечто большее, нежели холодная тренировка интеллекта!
Быстрым движением Повелитель Ангелов высвободил свои руки.
— Это ты ничего не понял. Не понял даже того, что и бунт твой был предначертан!
— Нет, — прошептал Враг. — Нет, ты лжешь…
— Только ты и те, кто следует за тобой, только вы лжете. — Повелитель шагнул назад, лицо его посуровело. — Ты был образцом совершенства, полным мудрости и безупречным по красоте, но ты поступился своей мудростью в угоду своему же великолепию. Ты имел все, а теперь у тебя нет ничего. Мне предписано сбросить тебя с горных вершин Господних.
Прежде чем Враг успел среагировать, Повелитель Ангелов шагнул к нему, схватил брата своего, Утреннюю Звезду, за руки и мощным броском послал его вниз, в озеро вечных мучений, ожидавшее отступника.
Повелитель Ангелов зарыдал и, когда испустившая истошный вопль фигура выпала из поля его зрения, прошептал:
— Любимый брат мой, я буду молиться за тебя. Молиться до скончания веков.
Аббатство святого Эйдана
Чесбери
21 ноября 999 года
Уже далеко не впервые Элвин недоуменно задавался вопросом, почему какой-то давний аббат решил, что День бедняка приходится на конец ноября? Несомненно, было бы гораздо мудрее предлагать гостеприимство аббатства в благодатные летние месяцы. Элвин подозревал, что местная беднота также предпочла бы это. Ну, по крайней мере нынче ноябрьское небо ясное. На новый снегопад, во всяком случае, непохоже.
Подобно любой святой обители, аббатство святого Эйдана с готовностью оказывало помощь нуждающимся во все времена года. Но именно в ноябре, ежегодно, согласно традиции, вся братия, включая самого аббата Беда, проводила целый день, не занимаясь ничем иным, кроме как удовлетворением нужд бедняков Чесбери. Даже трапезы в этот день отменялись, и монахи перекусывали на скорую руку, почти не отвлекаясь от богоугодного дела. Только восемь ежедневных молений проводились, как всегда.
Элвин мысленно вздохнул, шагая по скрипящему под ногами снегу; сейчас, он помогал брату Этельрику подготовить большой ушат воды для стирки одежды бедняков — если та не представляла собой совсем уж невообразимых лохмотьев. День бедняка всегда был долгим и утомительным, но, невзирая на это, Элвин и остальные монахи ждали его с нетерпением. Это была прекрасная возможность услужить Господу, заботясь о сирых и убогих, и вся братия стремилась проявить себя наилучшим образом.
