— Обвинение, прокурор Шиллинг. Зачитайте обвинение.
Что она и делает. У Ники две дочери — восьми и десяти лет. С семьей он не живет уже пять лет. Первые два года выполнял финансовые обязательства, но впоследствии выплаты стали редкими и крайне нерегулярными. В настоящее время он недоплатил двадцать две тысячи долларов, не считая процентов.
Кид делает все, что в его силах. Можно найти тысячу объяснений. Потерял работу… трудные времена… никак не удается устроиться… Кид просит судью утвердить новый план выплат.
— Благодарю вас, мистер Кид, — говорит судья Лонг, не сводя глаз с Ники. — Встаньте, мистер Патерсон, — произносит он на удивление тихо. Ники встает: он готов принести извинения. — Мы вот что сделаем, мистер Патерсон. Мы вас отправим домой.
Ники благодарно улыбается.
— Завтра утром вы должны вернуться сюда с чеком на двадцать две тысячи долларов.
Улыбка сползает с лица Ники.
— У меня нет таких денег, судья.
— Так раздобудьте их, мистер Патерсон. Когда вы представите чек, я издам приказ, позволяющий вам выплачивать проценты в рассрочку.
Кид понимает, что обсуждение бесполезно, но Ники не желает сдаваться.
— Где же я их возьму? — вопрошает он.
— Какая у вас машина, мистер Патерсон?
— «Шевроле»-пикап.
— Старая?
— Да нет, — растерянно отвечает Ники. — Ей меньше года.
— Продайте ее.
Кид толкает Ники Патерсона локтем в бок, ведет его к проходу.
— Ровно в девять утра, — говорит им вслед судья. — Да, мистер Патерсон, вот еще что. Если придете без чека, не забудьте прихватить зубную щетку.
Наши присяжные теперь под секвестром. Пока не будет объявлен вердикт, они будут избавлены от потоков чуши, изливаемой средствами массовой информации. Пусть телевидение и газеты представляют доказательства на суд общественности, а я свои аргументы представлю в зале суда — людям, которые будут решать судьбу Бака.
Присяжные под секвестром сплачиваются. Оказавшись в карантине, двенадцать чужих друг другу людей, которых объединяет лишь разбираемое дело, становятся единым целым. Бывает, это целое — агрессивное. А бывает, сочувствующее.
Наши присяжные пока что встревожены. Их беспокоит, что придется вынести приговор человеку, который уже достаточно настрадался. И другое беспокоит: разве можно не осудить убийцу? Все это написано у них на лицах.
Они вереницей входят в боковую дверь — строгие, напряженные. Судья Лонг с улыбкой приветствует каждого по отдельности. Он приглашает их занять свои места, и публика тоже садится. В зале яблоку негде упасть.
