Замер смех, хуже даже,
подавился смехом Тамерлан: он увидел как растворяется в черном почти воздухе
его шатер.
Звезды яркие теперь были
шатром. Он обалдело огляделся. Он был один в степи. Шкура тигриная была под
ним, меч рядом, но больше никого. Войска, с которыми завоевано пол-мира – не
было. Ничего и никого не было, только звезды и он сам, Тамерлан, владыко мира.
Один на тигриной шкуре. Показалось, что будто звезды зловеще ухмыляются – один!
Да – один! Но ведь не могут звезды ухмыляться. Причудилось. Но... Это уже не чудилось,
не казалось, он услышал вдруг подземный гул приглушенный, в грохот переходящий,
так начинается землетрясение, знал он. Хотел вскочить, но будто прилипло тело к
тигриной шкуре, не было сил не только вскочить, но и просто, крякнуть,
подняться. Стих внезапно гул-грохот, высокий земляной вал перед ним набухал,
поднимался еще выше, наконец перестал подниматься, застыл. Из-за вала начало
нарастать, рассеивая черноту ночи, необыкновенное свечение, еще мгновение и –
нет ночи, нет зловеще усмехающихся звезд... и он увидел на вершине вала – Ее.
Она! Будто из той доски, на которую плевал Хаим и не плюнул пленник,
отскульптурилось и ожило изображение Ее. И невозможно ослепительное сияние
вокруг головы. А за ней какие-то крылатые светящиеся. А рядом с Ней какой-то
невозможно – страшный, красный крылатый и взгляд, душу пронзающий, тело
убивающий... А в руке у него рукоятка вроде как от меча, а от рукоятки не
лезвие, а пламя, с ревом низвергающееся пламя, бьет в землю в нескольких локтях
от хромой ноги владыки мира.
«Одного этого красного с
мечом хватит на все мое войско», – пронеслось в ошалевших, пристывших извилинах
Тамерлана. Сжал крепче свой меч под боком. Нет, это не меч. И тут услышал он
голос Ее:
– Видишь ли ты Меня,
железный хромец? Слышишь ли?
– Да, – едва выдавились
из царственного рта, – вижу, слышу.
– Узнаешь ли?
– У...узнаю... Не
сверкай так, ослепну... – и сквозь закрытые веки приникала необыкновенная,
ослепительность от Ее головы.
– Ослепнешь. Коли
слышишь, слушай, пока не ослеп. Ты вторгся в запретные пределы. Эта земля –
Моя. Здесь милую и сужу только Я. Уходи. Если к полудню ты будешь еще здесь,
здесь ты и останешься на веки с войском своим...
Ударило огнем из меча
крылатого в лапу тигриной шкуры, вскрикнул Тамерлан, рывком назад отполз... Не
было ухмыляющихся звезд, снова он лежал в своем шатре. Что это было?! Да было
ли? Было. Дыра в тигриной лапе и обугленная земля в дыре, – первое, что увидел
очнувшийся владыка мира. Было: все очнувшееся сознание состояло только из Ее
голоса.
