— Суд разрешает два
слова, — она резко выделила «два слова».
— Бр-раво! — завопил
массовик-затейник. — Ай, какие экземпляры!
Гале же Фетюковой вопль
не понравился. Ее троечное сознание воспринимало слова такими, как они
произносились. Два слова просишь, два и получи. И никакой она не «экземпляр»...
Андрей молча усмехнулся и вынул из тубуса бумажный рулон. Повесил его на
гвоздик на стене, и, когда рулон развернулся до пола, все собравшиеся увидели
изображенного в полный рост Человека с золотистым нимбом вокруг головы, и
поняли, Кто перед ними. А перед ними, несомненно, был Тот, Которого им
предстояло засудить. На рулоне были начертаны слова: «Если свет, который в вас
— тьма, то какова же тьма...» Андрей протянул руку к Его изображению и сказал:
— Вот Судия.
И сел на свое
адвокатское место.
— Уложился в два слова,
попович, — саркастически прозвучали среди тишины слова многократного
победителя.
Тотчас взгляды всех
собравшихся почему-то сосредоточились на многоточии после слова «тьма». Да где
ж массовик-затейник? Где его ернические комментарии?!
— Да, — вскричал тут
Васька Рыбин. Ох как вскричал, едино вздрогнули все собравшиеся. — Да, черная,
живая тьма уже настигает вас по жизни. И тьма эта — огненная! Она же есть огонь
поедающий! И когда поздно уже, когда достигли вы уже рубежа жизни, когда одно
на уме — уйти от этого огня черного, настигающего, — и вот окно вроде бы, вот
прыгаем... А этаж-то одиннадцатый, а огонь уже снизу лизнул... Но и тут еще не
поздно, вот Он, стоит и ждет, Автор этих страшных слов про тьму, Хозяин и Судия
жизни. Голову подними, увиждь Его, ждущего... Нет, мы только пропасть перед
собой видим, и ужас предсмертный от этого видения. Перед смертью — ужас и после
смерти — ужас...
— Ха! — раздался среди
напряженной тишины голос неоднократного победителя. — Я ж говорил, смертью
пугать будет. А я не боюсь. Со-чи-ни-ил, попович, ну прямо Шекспир!
— Покайтесь! — воззвал
опять Васька Рыбин, — ибо приблизилось Царство Небесное, — реплики
неоднократного победителя он не слышал.
— Соратники! — загремел
массовик-затейник, зыркнув с ненавистью на Ваську. — Опять нам в наши
материалистические носы суют какое-то покаяние! Зачем крепкому желудку
слабительное? От слабительного понос один, ха-ха-ха!..
Соратники радостно грохнули,
закатились, ряды почетной публики сдержанно заулыбались. Адвокат поднял руку и
встал.
— Однако слабительное
часто очищает желудок, не забывайте. Но я вижу балаган, а не суд, все это язык
— не юридический. Обвинительное заключение считаю фикцией, ибо все оно
построено на сплошной бездоказательности, что Бога нет.
