И вот, наконец, настала
суббота. Рассаживались учащиеся в зале под уханье рок-рапсодии «Циклон-Б». Они
дергались, подвывали ей в такт, плясали прямо на стульях и вообще готовы были
лопнуть от экстаза и вполне готовы были, как справедливо заметил
массовик-затейник, загрызть хоть кого угодно.
Массовик-затейник им
сообщил, конечно, что встречать их будет музыка его сочинения, но что такое
рок-великолепие станут изрыгать развешанные по углам колонки, этого они никак
не ожидали. И когда в зал ворвался он сам, громко восклицая и приветствуя всех
жестами, грохот аплодисментов, топот и восторженные вопли учащихся заглушили
даже звучание могучих колонок. Преподаватели совсем стушевались, а кое-кто из
них подумал даже, что действо пошло не туда. Но тут рок-рапсодия вдруг
пресеклась, массовик-затейник взлетел на сцену и, подняв руки над головой,
возгласил:
— Соратники! Мы начинаем
главное! Ввести сюда обвиняемого, этого Бродягу- голодранца, выдающего себя за
Бога, которого нет.
Внезапный обрыв
рок-рапсодии вызвал немалое сожаление и даже недовольство среди учащихся. По
мнению многих, а может быть, и всех, совсем неплохо было бы так продрыгаться
весь спектакль. Но то, что они соратники, им понравилось. Тут из-за стола,
стоявшего на левом краю сцены, встал с поднятой рукой Андрей Елшанский. Он был
в черной мантии и черном четырехугольном колпаке. Только сейчас и увидели его
учащиеся. Да и разве возможно что-либо увидеть, если сразу, как только выбрался
из пробки в дверях, попадаешь в объятия рок-рапсодии? Одеяние Андрея произвело
впечатление на учащихся.
— От имени защиты
выражаю решительный протест, — громко и твердо заявил Андрей
массовику-затейнику.
Зал стих. Даже намека не
было ни на лице Андрея, ни в фигуре его, что он играет какую-то роль. Тяжело и
серьезно глядел он на массовика-затейника, все в его облике говорило, что он
воспринимает происходящее вовсе не как спектакль, все по-настоящему, и шуткам
места нет.
— Во-первых, защите не
ясно, кто вы такой и кем и почему вы уполномочены дополнять своей персоной
обвинительную сторону? Но протест не в этом. Протест в том, что вы не имеете
права обзывать моего подзащитного и вообще всякими противозаконными методами
воздействовать на эмоции присутствующих. — Сказав так, Андрей сел с
отстраненным, полным достоинства выражением на лице.
Учащиеся раскрыли рты.
«Ишь, попенок, складно излагает», — понеслось по рядам.
— Протест принят! —
расплылся в издевательской ухмылке массовик-затейник, — что же до вопроса, кто
я такой... Я — свободный обвинитель, я враг всякой несвободы. Тот же, Кого мы
сегодня засудим, есть главный поработитель человечества. Ведь Его поклонники
называют себя рабами Божиими, не так ли? А я враг всякого рабства!
