— Я читал псалом 36.
Сказал Лазарю, что он и босиком отвечает за вагоны для Челябинска?
— Не, Иосьсарионыч, не
успел, он бегом побежал.
— Немцев отгоним, однако
не задаром, тому цена есть, — крикнул, смеясь, юродивый и швырнул ботинки в
спину стоящего перед портретом. Тот очнулся и повернулся к Хозяину.
— Одевай! Тебе их до
самой смерти не сносить. С Ёськи вот сапоги б снять, да они тесны для тебя, они
для всех тесны... — и кривляющееся лицо его оказалось перед глазами Хозяина.
Тот не отвел их от
невыносимого взгляда. Правда, голоса своего не узнал:
— Так какая цена? Я цену
никогда не спрашивал, я — платил.
— Да платил-то — не
своим. Людишками платил, золотцем церковным, камушками краденными... А с тебя
нынче не краденное тре-бу-ется, а твое! Ду-шень-ка твоя... А?
Эх, видели б эту сцену
члены Ставки. А нарком боеприпасов, уже четвертый час ждущий перед предбанником
вызова, мог бы спокойно пройти мимо секретаря Саши, так тот полностью увлекся
переписыванием молитв, время от времени огрызаясь по телефону от командзапа...
— Вот тебе и цена —
сейчас на исповедь, за всё то, что наворотил. И поп рядом, и епитрахиль при нем,
он ее под шарф маскирует. По тюрьмам да по зонам уже пять дивизий
поисповедовал, две крестил — ударная армия! Командарма не хватает!.. А вообще —
ладно... тяжела пока епитрахиль для твоей головы, хватит страха в твоих глазах...
вдруг «начало премудрости», а? А иноплеменников отгоним. Мой тезка, мой
покровитель Варламушка Хутынский покажет им Кузькину мать, а Михаил Архангел
довесит. Да и Александр Ярославич на подходе, сразу после Введения. А супротив
него по льду да по снегу никому не выстоять. Ну а Никола наш добьет, доморозит.
Только ты... — Варлашкин указательный палец помаячил перед глазами Верховного,
— вот ему, батьке моему, храм его родной верни, как задумал.
— За этим и позвал вас,
— хрипло проговорил Хозяин и повернулся к священнику.
— Ой, гляди-ка, батька,
— Варлашка, припрыгивая, подбежал к бумагам и предметам на столе, — гляди-ка,
патефон наш.
— Я вам американский
проигрыватель дам.
— Не-е, не надо нам
американского, мы на этом... вместо правого хора будет стоять... да они и сами,
пострелянные, тоже встанут, — и Варлашка перекрестился на пластинку.
Рука Хозяина едва не
сделала то же самое сама по себе, еле сдержал.
— Ой, Ёська, а это что
же за книжищи такие, уж не про нас ли?
— Про вас, про вас,
«дела» ваши.
— Вишь, батька, про меня
книжку написали, жаль, грамоту забыл. Хотя и не знал никогда. А чего такая
толстая?
