Как булькает в его
дрожащей глотке вода, которую он пил перед микрофоном, слышала вся страна,
слышал весь мир. И, главное, все услышали то, чего никогда больше не
предполагали услышать. Ждали: «Дорогие товарищи!», а услышали:
— Дорогие братья и
сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои!..
Поднял глаза на всех
разом и услышал то, что они сейчас слышат, от портретов исходящее: «Ну,
здравствуйте, товарищи-граждане, убийцы, храморазорители, отниматели-ломатели...»
— Лаврентий, принес?
Что, целый чемодан? Давай сюда, на стол передо мной. Вячек, сделай так, чтобы
портреты на том торце стола ко мне были обращены. Рассаживайтесь.
Бровастый Молотов,
сделав, как приказано, зло зыркнул на Хозяина. Еще ни разу он не допускал себе
называть его так при третьих лицах. Рассевшись, все напряженно молчали, глядя
перед собой. Хозяин же был занят содержимым чемодана, лежащим перед ним. Вскоре
и все стали смотреть на то, чем было так увлечено внимание Хозяина. А он поднял
глаза на портрет Царицы и произнес тихо:
— Вячек, когда твоя жена
последний раз была в лазарете?
Бровастый-лобастый
Молотов вздохнул глубоко и ответил:
— По-моему, никогда, у
неё здоровье, как у Джесси Оуэнса.
— Что она здорово
здорова, это известно всем. Я спрашиваю, когда она со своим здоровьем приходила
в лазарет, чтобы помогать выхаживать раненых бойцов?
Тут все члены Ставки ВГК
оторопело воззрились на Хозяина. Они привыкли ожидать любого хозяйского
выверта, но не такого. Опять же портреты... Он же, опустив глаза, снова занялся
лежащими перед ним бумагами и предметами.
Все сидящие кристально
ясно поняли, что прозвучавший вопрос неизбежно относится и к их женам, а значит,
и к ним самим. Надо было что-то отвечать, но что отвечать на столь
неслыханно-невозможный и, в общем-то, дурацкий вопрос? Какие раненые бойцы? Уж
не те ли, что миллионами в июле ты гнал в безнадежную атаку, когда надо было
зарываться в землю и обороняться?!
— Вячек, — Хозяин
продолжал рассматривать лежащие перед ним бумаги и предметы, не отрывая от них
глаз, — ты очень ценный работник, а твоя Жемчужина тебе работать мешает. Вячек,
ты помнишь, как твоя Жемчужина ходила с женой американского посла по дворцу в
Кусково и от своего имени подарила ей две вазы стоимостью, как два линкора? Я
думаю, пора твою Жемчужину вставить в другую оправу. Лаврентий, обеспечь
«ювелирное исполнение».
Поднял глаза на
соратников. И увидел то, что и ожидал увидеть. Дело не в том, что их жены, все
старые жидовки (давно их так «окрестил») и подумать не могли о том, о чем он
вопрос поднял. А дело в том, что мужья их, перед ним сидящие (и глазки бегают,
а Вячек уже «проглотил» потерю Жемчужины) не понимают вообще, о чём речь. Их плоскость
мышления и жизни не вмещает в принципе бескорыстной помощи кому-либо в
чём-либо. И видно, как тошны им глядящие на них портреты.
