Потом, когда придет черед появиться перед своими подданным, он облачится в горностаевую мантию, не забыв тяжелую золотую цепь, и, разумеется, знаки королевской власти, скипетр и золотой венец, усыпанный самоцветами. В иные же часы Эйтор предпочитал обходиться без лишней помпезности, более приветствуя удобство.
- Франк, - выйдя из опочивальни, король кликнул старого слугу, мгновенно возникшего перед господином, словно появившись из-под земли. - Франк, пусть завтрак подадут в малую трапезную, - велел Эйтор. - И позаботьтесь сообщить Ее величеству, что я желаю видеть ее.
- Слушаюсь, господин, - еще ниже согнулся старик, опрометью кинувшись по длинному гулкому коридору.
У дверей, а также в нишах, миом которых уверенно шагал король, стояли, словно оцепенев, охранявшие покой монаршей особы гвардейцы. Рослые парни, уставившиеся в пустоту, они были не более подвижными, чем статуи из розового мрамора, одно из немногих украшений этой части дворца, вообще отличавшегося скромностью и умеренностью. Сегодня, как и обычно, гвардейцы не надевали доспехи, облачившись в расшитые королевскими гербами алые камзолы и бархатные береты. Эти воины, за редким исключением родившиеся далеко на юге, в Дьорвике, были вооружены короткими алебардами с замысловатыми наконечниками, а также мечами. И тем, и другим оружием каждый из гвардейцев владел поистине виртуозно.
Эйтор знал, что очень многие, причем не только спесивые дворяне, осуждают его любовь к чужеземцам, которым - где это видано! - было поручено охранять самого государя. Но он был уверен, что эти воины предадут его последними, намного позже, чем кичившиеся своими предками рыцари, алчные и подлые, под геральдическими плащами и прочными латами скрывавшие пораженные гнилью души. Рядом с дьорвикскими наемниками король Альфиона чувствовал намного спокойнее, нежели в окружении собственных подданных, всех этих напыщенных лордов, которых так и распирало от собственного величия.
Кроме гвардейцев на глаза королю попалось лишь несколько слуг, мгновенно согнувшихся в глубоком поклоне, едва увидев своего государя. Во дворце царила тишина, но сегодня вместо покоя она почему-то навевала весьма тягостное чувство. Тем не менее, Эйтор пытался убедить себя, что все великолепно, и настроение его действительно несколько улучшилось.
Малая трапезная, уютное помещение, предназначенное не для шумных пиров, а для спокойных задушевны бесед, располагалась в той же части дворца, что и опочивальня Его величества, в южном западном крыле. Вообще дворец представлял собой правильный квадрат, в центре которого был довольно просторный внутренний дворик. В прежние времена дворец являлся, в первую очередь, крепостью, последним рубежом обороны, но, поскольку уже многие годы в Альфионе царил мир - постоянные свары между лордами не в счет, - хозяева дворца превращали его в нечто более приятное глазу, нежели мрачная цитадель, хотя таковой он и продолжал оставаться. Узкие щели бойниц сменились высокими стрельчатыми окнами, впускавшими внутрь больше света, обрамленными затейливой резьбой, в залах прибавилось картин, статуй и старинных гобеленов, хотя по-прежнему часть дворца представлял собой казармы для самых преданных и умелых воинов, а часть - кладовые, всегда забитые необходимыми для долгой осады припасами.
