— За меня? — спрашиваю я.
— За тебя и за Генри. Сто тысяч долларов за любую информацию, которая приведет к поимке тебя и Генри и двести пятьдесят тысяч долларов, если кто-то сам поймает любого из вас, — говорит Сэм.
— Я ухожу от погони всю свою жизнь, — говорю я, потирая глаза. — Какая мне разница?
— Ну, я-то не бегал, а они предлагают награду и за меня, — говорит Сэм. — Ты не поверишь, жалких двадцать пять кусков. Я не знаю, насколько хорошо я умею скрываться. Никогда не приходилось этого делать.
Осторожно, потому что тело еще немного онемевшее, я подвигаюсь. Сэм сидит на другой кровати, обхватив голову руками.
— Но ты ведь с нами, Сэм. Мы тебя прикроем, — говорю я.
— Я не волнуюсь, — отвечает он себе в грудь.
Сэм, может, и не волнуется, а я волнуюсь. Я покусываю губы, раздумывая, как я смогу без Генри обеспечить Сэму защиту, а себе и Шестой сохранить жизнь. Я поворачиваюсь к Сэму, который пребывает в таком стрессе, что готов прогрызть дыру в своей черной футболке NASA.
— Послушай, Сэм. Я бы хотел, чтобы Генри был с нами. Не могу даже выразить, как бы я этого хотел — и по очень многим причинам. Он не только хранил меня, когда мы бежали из одного штата в другой, но он к тому же еще столько знал о Лориен и о моей семье. И еще у него была эта поразительная выдержка, которая так долго нас выручала. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь делать то, что делал он, чтобы обеспечить нам безопасность. Ручаюсь: если бы он был рядом, он бы не позволил тебе уйти с нами. Он бы ни в коем случае не позволил подвергать тебя такой опасности. Но послушай, ты здесь, так уж получилось, и я обещаю, что не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
— Я хочу быть здесь, — говорит Сэм. — Это самое крутое, что когда-либо происходило в моей жизни. — Следует пауза, и потом он смотрит мне в глаза. — К тому же ты мой лучший друг, а у меня никогда не было лучшего друга.
— У меня тоже, — говорю я.
— Вы еще обнимитесь, — иронизирует Шестая. Мы с Сэмом смеемся.
Мое лицо все еще на экране. Телевидение показывает фотографию, которую сделала Сара в мой самый первый день в школе, в день, когда мы впервые встретились. У меня неуклюжий и неловкий вид.
Правая сторона экрана теперь заполнена небольшими фотографиями пятерых людей, в убийстве которых нас обвиняют: это трое учителей, тренер мужской баскетбольной команды и школьный уборщик. Потом появляются кадры разрушенной школы. Она действительно разрушена — от правой части здания осталась лишь куча развалин. Потом следуют интервью с жителями Парадайза, и последней появляется мама Сэма. Она плачет и, глядя прямо в камеру, отчаянно умоляет «похитителей»: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, верните мне моего ребенка живым и здоровым». Я уверен, что у Сэма от этих слов внутри что-то переворачивается.
