– Мам, пап… я что-то неважно себя чувствую. Отец бросил на нее резкий взгляд:
– В школу ходить обязательно, Элли.
– Карин Маккензи не ходит.
Это имя обожгло, как огонь, у Тома аж щеки запылали. А отец сорвал очки и замахал ими у нее перед носом:
– Тебе нечего стыдиться, Элинор, а у этой девушки причины есть, потому и отсиживается дома. Так что иди в школу и докажи всем, что это так.
– То есть принести себя в жертву?
– Нет. Ты ничего плохого не сделала, вот и веди себя соответственно.
– Там ужас что будет. Все разделились на два лагеря.
– Значит, узнаешь, кто тебе настоящий друг, а кто нет. Он явно намекал на царапину на машине Тома – ее починка влетит в несколько сотен фунтов. А еще на тех, кто не пришел на вечеринку. Отец уже несколько дней не мог успокоиться, все бушевал по поводу их отговорок – большие пробки в пятницу, не с кем оставить ребенка, слишком далеко ехать из Лондона, вот если бы предупредили заранее… Но сказать им в лицо, что думает, не смог – слишком расстроился. А теперь хочет, чтобы его дочь столкнулась в лоб с реальным миром.
– Ты через меня хочешь им отомстить, – заметила Элли.
– Хорошо сказано, – ответил отец, с улыбкой надевая очки и снова обращаясь к своему блокноту. – Надеюсь, твое красноречие обеспечит нам высший балл на экзамене по английскому.
Элли повернулась к матери:
– Мам, прошу…
– Нет, Элли, я согласна с папой. Ты уже несколько дней из дому не выходишь. Ни к чему запирать себя в четырех стенах.
Хорошо сказано. А за это высший балл поставят?
Видимо, они уже обо всем договорились, и их было не переубедить. Элли по глазам видела. Предрешенность, бесповоротность. Вытерев руки салфеткой, она оставила недоеденный круассан на тарелке.
– Что ж, – сказала она, – тогда пойду, пожалуй. Повеселитесь тут с адвокатом.
Мать как-то грустно ей улыбнулась.
– Пойдем, – сказала она, – хватит тут торчать. Когда машина вырулила на главную улицу, Элли
опустила окно. В воздухе пахло весной, повсюду прыгали солнечные зайчики. На клумбе у поворота и в кашпо на автобусной остановке цвели примулы. Она любила ездить этим путем – вдоль парка, мимо церкви. Почти верилось, что едет она куда-то в приятное место, где может случиться что-то хорошее.
Но за последние дни хорошего произошло лишь одно – она познакомилась с тем парнем, что обманом проник на вечеринку. Элли зажмурилась, пытаясь вспомнить, как он выглядел: ленивая улыбка, нагловатая походка вразвалочку. Весь вечер она злилась из-за этой идиотской вечеринки и боялась, что ей достанется за то, что подстригла Тома. Гнев придал ей уверенности, и, когда тот парень возник на горизонте, она не краснела, не запиналась, даже не вспомнила про шрам. В полумраке у реки ей казалось, что в ее жизни, возможно, грядут перемены.
