Стоп.
Я устал брести болотом грязным,
Вон рядом вижу ясный день и верный путь.
Бросаю навсегда я
Старый путь заразный,
Я чистым воздухом хочу вздохнуть.
Еще не поздно стать Островским Колей,
Еще не поздно,
Прочь, трясина, грязь.
Я, люди, к вам пройду сквозь сотни болей,
Пройду, нигде в пути не оступясь.
Пускай трясина тянет в мрак ненастный,
Пускай цепляется осока за штаны,
Но я приду к вам!
Прочь,
Презренный, грязный,
Путь дикарей отгнившей старины.
Он ожидал, пока я дочитывал до конца, и сказал:
— Вам, конечно, в это трудно поверить, тем более мне. В прошлом меня дважды судили, тогда я был еще малолеткой и карманником. Нас было четверо у матери. Отец пил, умер пьяным, что мне оставалось делать? Но все равно в этом стихотворении правда, в которую я поверил.
Зотов замолчал.
— Конечно, мне трудно поверить, — ответил я, — ведь ты дважды судился и после этого совершил кражу.
— А что мне оставалось делать? — ответил он с грустью, — куда ни пойдешь — на работу не принимают. Как только раскроешь паспорт — от ворот поворот.
— А почему же ты к нам не пришел? — спросил я его.
— Теперь поздно об этом толковать. Пощады не прошу, сам виноват. Судите. — Он некоторое время молчал, потом грустно улыбнулся и сказал: — Собачка у вас работает хорошо, — и показал разорванную штанину.
— Так ты говоришь хорошо работает собачка?
— Куда лучше!
— А жаль, что вторую штанину не тронула! — сказал я, — надо бы.
— Начальник, вы становитесь жестоким. Я ведь не такой закоренелый преступник, чтобы меня рвать ни части.
— Зачем же рвать. Рвать — это варварство. А вот проучить тебя хорошенько не мешало бы!
— В лагерях проучат. Жизнь от звонка до звонка, на зачеты надеяться нечего. За все приходится платить своим горбом.
— Посидеть, конечно, придется, — ответил я, — но после срока приходи в уголовный розыск или прокуратуру, обязательно поможем. В этом ты можешь не сомневаться. А больше пока помочь ничем не могу.
.Вскоре привезли взятых на чердаке Лукохина и Бутырина. Пыльные, с грязными лицами, они были похожи на землекопов. Им было по тринадцать лет. Они озирались по сторонам. Это были еще дети. Я дал задание работникам разобраться с ними, а сам стал заниматься другими делами.
Будучи на работе в милиции, я часто встречался с людьми разных профессий. Нередко я слышал упреки в адрес милиции, иногда правильные, но больше всего необоснованные.
В милиции, как в любом другом учреждении, работают обычные люди, которые тоже могут ошибаться. Чаще всего милицией недовольны обыватели. Но давайте посмотрим, как они ведут себя сами, когда от них требуется помощь.
