Ремунда. Это мне на каждом шагу говорят, мастер.
Художник. Не издевайся надо мной, чудовище!
Ремунда. Это, может, у вас в Праге издеваются. А у нас художников уважают. Картинка, что вы мне подарили, у меня над кроватью висит. Одна только рамка в сорок крон влетела.
Художник. Над кроватью?
Ремунда. И днем, и ночью.
Художник. И не надоело смотреть?
Ремунда. Днем меня не бывает, а ночью — сплю.
Мясник (художнику). Почему вы ездите на автобусе, когда у вас своя машина?
Художник (не отвечает, садится, с наслаждением вытягивает ноги, запевает).
Корчма моя родная,
Прокопченная,
Отняла мою ты молодость…
(Оглядывается по сторонам.) Удивительно: всегда здесь пахнет хвоей с легкой примесью хмеля… И часы «тик-так». А время как будто не движется.
Мясник (рассматривает новый пиджак художника, пробует на ощупь). Вот это материальчик!
Художник. Оставь, мясник, не люблю я этого. Ты еще полезешь под стол обследовать мою обувь.
Mясник. Уже обследовал. Туфли ваши — что надо! Импортные.
Художник. Это из Бохума. Кругозор у тебя прямо-таки космический.
Водитель. Бохум… Я там пережил жуткую бомбежку — бомбовой ковер.
Художник. Нет хуже той, какую пережил я в Дрездене.
Водитель. Бохум прекрасный был город.
Художник. Он и сейчас прекрасный.
Водитель. Вам не приходилось случайно встречать там некую Розу Мюллер? Эккенштрассе, 6.
Художник. Розу Мюллер? Нет.
Водитель. В Бохуме хорошие люди. Сердечные. Жмоты, но чистоплотные. Я бы туда хоть сейчас съездил.
Художник. Роза Мюллер?
Водитель. Она из-за меня жизнью рисковала.
Мясник. Лучшие в мире мясники — это немцы, что в ручной работе, что при механизации. Это я вам верно говорю, как специалист. А там еще готовят Ochsenschwanzsuppe — суп из бычьих хвостов?
Художник. Они еще не из того суп сготовят, а такие, как ты, живо слопают. И шапки долой перед ними! Благосостояние и все такое — кто спорит! А как насмотрелся я на их благополучие — покорно благодарю. Благополучие, одно лишь благополучие! Мещанский рай, неоновое Эльдорадо. Но шапки долой! Шапки долой!
Мясник зевает.
Водитель. Шел бы ты спать…
Художник (Яне). Какая грусть на девичьем лице… (Яна не реагирует.) Какая бесконечность взгляда!.. (Художник пожимает плечами.) Поколение молчальников… Слушай, Ремунда, смотрю я на тебя… Хочешь, напишу с тебя портрет? Бесплатно.
Ремунда. А рама?
Художник. Ну, ладно, для тебя и с рамой.
Ремунда. А что во мне такого, чтобы меня писать?
Художник. В тебе? Ты ведь тип. Характер. Каменный старикан.
