Ремунда. Это он говорил, про занавес?
Mикеш. Ну да, про железный. А я ему: честное слово даю — у нас полиции нет! Он вытащил пачку сигарет и говорит: «Берите и везите меня прямо в комиссариат!» Я в дождь каждого подвезу. Но делать крюк за казенный счет — такого права не имею. Высадил его на перекрестке и показал дорогу.
Ремунда. В милицию, значит.
Калоус принес чай, хочет что-то сказать, но не решается.
Mикеш. Вот спасибо. (Пьет осторожно, потом большими глотками.)
Ремунда. И о чем вы разговаривали?
Mикеш. Я не люблю болтать, ты меня знаешь.
Ремунда. А он?
Mикеш. И он не особенно.
Ремунда. А как вы объяснялись?
Mикеш. По-чешски. Это был наш немец, понимаешь?
Ремунда. Ах, наш?
Mикеш. Ну наш, демократический. И все-таки в другой раз я б его не взял.
Ремунда. Отчего же?
Mикеш. Откровенно говоря, я его боялся.
Ремунда. Такого страху нагнал?
Mикеш. Понимаешь, словно мертвеца везешь. Тут еще мрак кругом, а он будто окоченевший. Как на похоронах. Жутко…
Ремунда. А как он очутился на шоссе?
Mикеш. Говорил, машина поломалась. Ну, я его особенно не расспрашивал, неудобно как-то было. Если бы он был шпион, не поехал бы в милицию.
Ремунда. А может, это он для маскировки?
Микеш. Да ты не пугай! Или… в самом деле думаешь? Я даже вспотел… Нет, это ты зря…
Ремунда. Ну знаешь, извини. Западный немец, дождь… у Бенешова… останавливает машину с партийным активистом за рулем…
Mикеш. Ты это брось, слышишь? Лучше взносы заплати… Обожди-ка, Ремунда, а откуда ты знаешь, что это западный немец? Я тебе этого не говорил.
Ремунда. Детективы читаю.
Mикеш. А может, он в самом деле западный. Но ведь немец немцу рознь. Почему бы его не подбросить. Человек порядочный. Все равно Германия когда-нибудь объединится.
Калоус. Еще чаю?
Микеш. Спасибо, товарищ, не успеваю. Хороший чай… грузинский?
Калоус. Нет, китайский.
Микеш. Для чая главное — горячий… Ох, Ремунда, не могу дождаться, когда завалюсь в кровать. Знаешь, что я сейчас читаю?
Ремунда. «Поднятую целину».
Микеш. Откуда тебе известно?
Ремунда. Так ты ее целый год читаешь.
Микеш. Год не год, а полгода есть. Я это нарочно, продлить удовольствие. Вот это книга! Давыдов какой молодчина, а? А ты-то ее читал?
Ремунда. Еще до войны.
Микеш (в дверях). Рассказывай. Она только после войны и вышла. До войны такие книжки у нас не издавались. Не стала бы буржуазия на свою голову печатать.
Ремунда. Из рук в руки передавали, ты, умник!.. Послушай-ка, Микеш…
Mикеш. Ну, чего еще?
Ремунда. Ладно, ничего. Будь здоров.
