– Да ты что, вот ужас-то.
– А ты что поделываешь?
– Ничего, как шила рукавицы для вояк, так и шью. У нас полцеха заболело этим гриппом. Так нам подкидывают дополнительную работу. Бригадирша, ну знаешь, такая, с тиком на одном глазу, прицепилась к рыжей Стаське: мол, та назло шьет одни левые.
– Да какая разница, левая или правая? И на той и на другой по одному пальцу.
– Попробуй поспорь с ней – на черное скажет белое и наоборот, что поделаешь.
Маска поелозила на постели, устраиваясь поудобней.
– А еще что нового?
– Та, что сидела за машинкой сразу за тобой, как ее там…
– Элька.
– Ну вот, эта Элька нашла себе другую, с Басей уже не ходят.
– Да что ты говоришь! – удивилась Маска. – А такая любовь была, друг у друга с рук ели. Баська в трансе?
– Да нет, говорит, «бабки» целее будут, не нужно больше содержать подружку.
Обе прыснули со смеху.
Ночью у меня подскочила температура, меня мучили кошмары – какие-то обрывочные непонятные сновидения. Проснулась в ужасе, пот лил по лицу. Какое-то время я не могла сориентироваться, где нахожусь. Меня мучила жажда. На мое счастье, на тумбочке стояла кружка с недопитым компотом.
Трудней всего мне было примириться со второй изменой. Первая измена стала для меня неожиданностью, правда, я сама же ее и организовала, но до последнего момента не верила, что дело дойдет до постели. Почему-то я считала, что Эдвард не посмеет зайти так далеко и все кончится обыкновенным флиртом. Когда же он сказал мне, что дело сделано, я сразу поняла, что он говорит правду. Я испытала шок, но он подействовал благотворно – кажется, впервые мне дано было испытать радость от физической близости с мужчиной.
Отдавала ли я себе хоть частично отчет в том, что это такое – присутствие рядом с собой мужчины, мужа? Одно я знала наверняка: быть ему хорошей женой я не сумею – и все же, несмотря на это, вышла замуж. Вроде бы это ничего не значило и необходимость быть хорошей женой относилась к другим, а не ко мне. Однако по-своему я переживала. У меня было такое впечатление, словно мне предстояло сдать экзамен, а подготовиться к нему я не успела и уже никогда не успею…
В день своего венчания, как когда-то в детстве, я снова стояла в церкви, пред суровыми ликами святых, и умирала от страха. В их строгих глазах я видела осуждение за то, что не готова выполнить одну из Божьих заповедей. И святые, и я, мы будто бы знали, что в ту ночь я не отдам мужу свое тело, что не поможет супружеская клятва, данная перед лицом Бога. Дружки держали венцы над нашими головами, а я вслед за батюшкой повторяла слова клятвы.
