Другой заголовок ниже на полстраницы гласит:
«ЛаСейл берет в плен врага и спасает жизнь своим товарищам, морским пехотинцам».
- Танцор становится героем, — говорит Артур. Он замолкает и поворачивается ко мне. Близко наклонившись, он говорит:
— Этот голос, которым ты спросил о Лэрри ЛаСейле, теперь мне знаком. Ты — Френсис Кассавант. — в его глазах проявляется окончательная уверенность. — Ты участвовал…
— Возвращал мячи во время игр на Картировских полях, — говорю я, понизив голос, боясь того, что дни моей анонимности сочтены.
Его глаза становятся большими, и он декларирует:
— У тебя есть собственная Серебряная Звезда. И ты также занесен в книгу Стренглера.
И когда он поворачивается, чтобы громко назвать мое настоящее имя, я касаюсь его плеча. — Не поднимай шум, Артур. Дай мне остаться тем, кто я есть, — и проверяю на ощупь, на месте ли шарф и бандаж.
— Ты заслуживаешь признания, Френсис, — шепчет он. — Ты — чертов герой, — он недоверчиво качает головой. — Маленький Френсис Кассавант. Упал на гранату и спас… сколько человек ты спас, Френсис? Сколько товарищей могло погибнуть?
Подняв шарф, я делаю маленький глоток пива — хоть что-то, чтобы избежать ответа на его вопрос.
Затянувшаяся тишина завершается.
— Окей, Ты заслуживаешь уважения с моей стороны. Если не хочешь об этом говорить, то я не буду об этом, — он хлопает меня по спине. Я смотрю куда-то вдаль, мимо восторга в его глазах. — И я сохраню твою тайну.
Сренглер возвращает книгу обратно под прилавок, и начинает вытирать его сверху влажной тряпкой.
— Хорошо, что мне больше не нужно ничего добавлять в эту книгу, — говорит он, и, глядя на меня, он дает ответ на мой вопрос: — Никто не знает, когда он вернется. Но рано или поздно они все вернутся во Френчтаун.
Артур подталкивает меня в локоть. И все еще шепотом он спрашивает:
— Врик-Центр. Пинг-Понг! Ты был чемпионом по Пинг-Понгу, правильно?
— По настольному теннису, — поправляю его я, и делаю это мягко, вспомнив Лэрри ЛаСейла и тот короткий момент триумфа, когда я стал чемпионом по настольному теннису во Врик-Центре.
---------
— Что случилось? — спросил Лэрри ЛаСейл.
— Ничего, — ответил я.
Он нашел меня сидящим в одиночестве на ступеньках, ведущих к черному входу во Врик-Центр. Я сидел и смотрел в никуда. В моем мире не было ничего такого, на что бы стоило посмотреть. Внутри помещения хор готовился к представлению «Глупости и забавы» — репетировал песню «Счастливые дни, и мы снова здесь», и в моих ушах эти слова звучали как издевательство. Я приходил сюда, чтобы заниматься чем-нибудь другим, например, резьбой по дереву.
