Лизавета Сергеевна чуть не разодрала косынку, душившую ее:
— Что? Не молчи, продолжай!
— А вы не накажете Аришку? Не осерчаете, коли я ее продам? Она девка неплохая, но страсть как игривая до баловная.
— Ну же!
Палаша помедлила, просительно глядя на барыню и не решаясь продолжать, но все же рассказала:
— Подкараулила она как-то студента, когда тот плавали, да бултых тоже в воду в чем мать родила. Нырнула и поплыла под водой, да как вынырнет у самого их носа! Потом рассказывала, как студент от неожиданности чуть не утопли!
— Дальше!
— Ну, Аришка-то все ныряет да вьется вокруг них. Студент к берегу, Аришка следом, так вместе и выплыли. Малый-то, известно, не из баловников, да искус-то какой! Аришка, она, подлая, кого хошь в грех введет. В ноги ему — бух! Насилу оне удержались, скорее одеваться и тикать как от чумы. Уж мы хохотали, как она их представляла!
— Дура! — искренне сорвалось с языка Лизаветы Сергеевны. — Дура твоя Аришка. Высечь бы ее за эти проделки!
— Не выдайте, матушка! — взмолилась Палаша. — Я не хотела ей беды, вы сами все выспросили.
— Ладно, — сурово произнесла барыня. — После разберемся. Оставь меня, я позову, когда понадобится шнуровать платье.
Ей нужно было разобраться в потоке нахлынувших мыслей. Значит, все ее старания скрыть чувство к Nikolas ни к чему не привели. Уже в девичьей судят-рядят, как выдать барыню замуж! А эта Аришка! Что с ней, с бестией, делать? Такие своего добиваются… Да, права была Таня: какую это выдержку надо иметь молодому мужчине, чтобы лето прожить монахом. С такой эенергией, таким темпераментом постоянно быть искушаемым! Однако все ли ей известно? Нина, Аришка, Наталья Львовна, Татьяна Дмитриевна и она сама — все дали понять юноше, как он желанен.
«Бедный, бедный мой мальчик, — с грустью рассуждала Лизавета Сергеевна, — неужели он не будет вознагражден за преданность?» И тут же коварный голос разума сеял сомнение: «Да полно, так ли он чист? Nikolas слишком загадочен, я ничего не знаю о его прошлом, ничего. И еще эта странная тайна… Могу ли я доверить неизвестному мальчику свою жизнь, репутацию, семью? К тому же у него есть отец, родные, которые никогда не согласятся на этот брак…» Возможность ответить взаимностью и снизойти к мольбам юноши без священных уз брака теперь даже не пришла ей в голову.
Настало время праздничного обеда. Нужно было выйти к гостям, подарить Маше подарок. Лизавета Сергеевна приготовила чудесную турецкую шаль, о какой девушка давно мечтала, но подарок был дорог даже для именин. Ничего другого нет под рукой, придется дарить шаль, хотя это было бы уместнее сделать, скажем, к свадьбе. Однако уже пора было выбираться из спасительного укрытия и брать на себя бразды правления праздником.
