не дает Вам оснований для обобщения столь же широкого и смелого, как дело Ленина? Разве начала, проведенные в школу и в жизнь Победоносцевым, не назывались православными? И разве эти начала не оказались мертвящими, и разве нет некоторой причинной связи между победоносцевской церковью, победоносцевской школой, всей вообще политикой православного правительства, — и большевизмом? И разве Вы, как православный, не отвечаете за православного же Победоносцева в той же мере, как Плеханов отвечает за Ленина, и отвечаете в гораздо большей мере, чем Чернышевский, Лавров или Михайловский за Ленина?
<…> Я напомню Вам, что во имя Христово горели костры, зажженные Торквемадой, и святая инквизиция работала во славу Христову. Торквемада был несомненнейший ученик Христа, как Ленин — несомненнейший ученик Маркса. Почему же Маркс должен отвечать за Ленина, а Христос не должен отвечать за Торквемаду?
Почему всегда, когда делались попытки обосновать широкое человеческое общежитие на принципах религии и религиозной морали, всегда без единого исключения <…> оказывалось, что религиозное чувство нетерпимо и ревниво; и это верно в применении ко всем религиям без исключения, как только религия выходит за пределы совсем ничтожной горсти ее первых провозвестников. <…>
Приговор произнесен уже давно и давно вступил в законную силу.
Можете Вы представить новый факт, необходимый для пересмотра дела? Увы, такого факта нет. А если его нет, то вся Ваша аргументация бьет мимо.[144]
Странное обстоятельство: многим современникам была очевидна архаичность взглядов российских религиозных мыслителей, — и прежде всего, в том, что касалось религиозной (православной) фундированности этих взглядов, в то время как нынешние исследователи спустя 80 лет тратят тонны бумаги в потугах ревифицировать «мертворожденное» и доказать обратное…
* * *
Хотелось бы верить, что попытка очертить — хотя бы эскизно — горизонт события 1922 г. и развенчать некоторые мифы, сложившиеся вокруг этой истории, увенчалась успехом. Как же, в таком случае, может быть решен вопрос о виновности одной из сторон конфликта? Позиция «старой» интеллигенции в этом вопросе известна: многие выбрали «путь борьбы»[145] — если не вооруженной, то идейной. Что же касается власти, то, представляя победивший класс, она, наверное, впервые в мировой истории в решении вопроса о государственной безопасности выбрала гуманный путь. Современные исследователи, между тем, продолжают обвинять Ленина и его окружение во всех возможных грехах — и неизбежно противоречат и самим себе, и документам, и исторической логике. Забыли господа бывшие марксисты знаменитую мысль Энгельса о том, что
