Нет, у них здесь тоже не пространственная дыра на теле страны, а крупнейший областной центр, с большими возможностями, но не Москва же!
Что, неудачно вышла замуж? Уехала? А ее квартира вызывала еще больше вопросов. Ну, предположим, почти все время ты проводишь на работе, но есть же и выходные и вечера, когда требуется отдохнуть, в том числе и душой. И ни любимых памятных вещей, ни фотографий, ни женских журналов, ни украшений каких‑то?
Ладно. Он со всем разберется и найдет ответы на все многочисленные вопросы. Отпускать от себя Киру Николай Крайнов не собирался. Он собирался накрепко привязать к себе эту девушку. И вполне серьезно!
Но один вопрос особенно не давал Коле покоя и навязчиво буравил в мозгу.
Когда он попал в больницу с травмой, огромное количество людей приходили и приносили какие‑то передачи, игрушки, цветы, открытки, особенно старались околоспортивные девочки‑фанатки, эти и плакаты под окнами растягивали, и кричали, пели, скандировали его имя. Медперсонал складывал все, что они приносили, на большой стол, который специально поставили в приемном отделении, а Аглая и мама вечерами сортировали передачи, расставляли цветы, читали послания, но почти все — игрушки, фрукты, соки, комнатные растения относили в детское отделение.
Николай тогда практически постоянно находился под капельницей на обезболивающем и снотворном и не вникал в то, что происходило вокруг. Через две недели его перевели в отдельную палату и сняли с интенсивного обезболивания. К тому моменту поток посетителей сильно поубавился, но это отдельная тема.
Как‑то вечером в палату пришла медсестра из приемного отделения, о чем‑то пошепталась с Глашкой, дежурившей возле него.
— Стрелка, что там? — спросил Коля.
— Тут что‑то странное, — подошла к нему Аглая и протянула большой целлофановый пакет, на котором было написано фломастером: «от одноклассников».
Все его одноклассники были выпускниками спортивного интерната, большинство из них составляли члены его команды и передачи приносили самолично, без помощи медперсонала.
Аглая извлекла из пакета букет ярко‑синих васильков и симпатичную веселую плюшевую обезьянку и протянула Николаю.
— Ты что‑нибудь понимаешь? — поинтересовалась подруга, заглянула в пакет еще разок. — А, вот и записка.
Она усадила возле Коли на кровать обезьянку и протянула ему маленькую открыточку. Он подержал какое‑то время кусочек картонки в руке и, собравшись с силами — каждое движение давалось болью, — развернул открытку. Четким и красивым почерком там было написано:
