Качаю головой, пытаясь прогнать неприятные мысли. Спешу в душ, чтобы скорее смыть с себя остатки дремы. Что мне снилось — не помню. Но предполагаю, что нечто тягостное. По-видимому, из-за этого на душе и лежит камень.
Струи воды, хоть я и стою под ними дольше обычного, помогают мало. Врубаю музыку, с минуту танцую перед зеркалом, улыбаясь своему отражению и старательно пытаясь взбодриться. Напрасно.
Убавляю громкость, варю кофе, сажусь с чашкой в руке и задумываюсь о том, какие у меня планы на сегодняшний день и есть ли повод тревожиться. Воскресенье. Восьмое марта. Обычная дата, ни с чем особенным не связанная…
На работу идти не нужно, нет нужды даже ехать в супермаркет — все необходимые продукты, порошки и моющие средства я закупила вчера. Вечером, перед встречей с Кентом и Деборой, даже забросила в стиральную машину скопившееся грязное белье и пропылесосила. Словом, у меня все в полном порядке.
С Джерардом мы не виделись с пятницы. Вчера у него опять были какие-то дела. Какие именно, я не стала спрашивать, вновь напомнив себе, что не стоит требовать от него совершенной открытости. Я ведь тоже до сих пор не рассказала ему про Питера. Поскольку чувствую, что подходящий для этого день еще не настал. Джерард, будто все понимая, не требует от меня никаких объяснений. Я стараюсь брать с него в этом пример.
Тем более что в остальном жаловаться в буквальном смысле не на что. Мы много времени проводим вместе, были вдвоем в Новый год; а за неделю до этого, под Рождество, Джерард впервые появился со мной в доме его родителей, где меня, вопреки всем моим страхам, приняли очень тепло, будто родственницу.
Сегодня мы встречаемся в пять вечера. Ресторан, в который Джерард меня пригласил, столь великолепен, что мужчинам нельзя приходить туда без пиджака. Я, разумеется, надену вечернее платье. Не броское, но с наполовину открытой спиной и воротником, по-моему очень выгодно подчеркивающим мою длинную шею.
По какому поводу мы шикуем, Джерард не сказал. Думаю, ему просто захотелось внести разнообразие в нашу уже привычную жизнь. Впрочем, моя новая привычка — делить с ним огорчения и радости — не привычка, а бесконечная радость. В моей душе с каждым днем укореняется чувство, что на этот раз все по-настоящему и что былые беды наконец утрачивают смысл. О будущем мы с Джерардом еще не говорим ничего конкретного, однако, если упоминаем о нем, подразумеваем, что будем вместе всегда.
Удивительно. У меня нет ни малейшего желания намекать на обратное и таким образом провоцировать Джерарда на мольбы и признания. В сердце — не знаю когда — поселилась уверенность в том, что главный разговор у нас непременно состоится, но для этого еще не настал час. Порой мне даже кажется, что мы уже без слов все решили и нет необходимости ждать клятв и заверений.
