Две девушки в шелковых тканях, едва прикрывающих прелести их тела, нежно обвивали могучую шею вожака. Одна, что-то мило шепча ему на ушко, тоненькой изящной ручкой коснулась щеки. Мягкая ладошка скользнула по шее и утонула в массивных зарослях на груди здоровяка. Он щерился в нежной улыбке, как матка ползуна, перед неутолимым желанием отведать свеженького мяса.
Кроме женщин и вожака у костра сидели еще двое. И эти двое вовсе не походили на заправских кречетов или обычных бандитов. Один худощавый, в черном плаще и шляпе с широкими полями, которая полностью скрывала лицо. Полы одеяния были откинуты назад, что давало возможность разглядеть торчавшие рукояти пистолетов, покоящихся в кожаных кобурах на широком ремне с патронташем. Они были костяные, с выгравированными рисунками ветвящихся стеблей с маленькими лепестками и знаком шестеренки с распятым внутри человеком или мутантом. Второй темнокожий, с множеством плетеных косичек на голове. В ушах кольца, а на груди амулет из косточек маниса и игл катрана. В меховой безрукавке, за его спиной торчала рукоять широкого ножа, так же сделанного кочевыми племенами из плавника катрана. За поясом духовая трубка, на боку чехол с дротиками.
– Ну ты и даешь, Шаман! Смог почти мертвого монаха на ноги поставить. – Обратился Выдра к человеку с косичками. Значит, это был Шаман, лекарь и колдун. Такие как он могли многое и знали секреты сил великих водорослей Донной пустыни.
– У него своя сила внутри, вот тут. – Шаман ткнул себя в грудь пальцем. Его раскосые глаза сверкнули искрой костра и снова стали темными, почти невидными в ночной мгле. – Он сильный воин, Выдра.
– И что ты стоишь, а? Падай у костра, разговор у меня к тебе имеется. Или ты грешным делом подумал, что мы, кетчеры, добрыми и милосердными стали? Что решили спасти твою заблудшую душонку? – Он развел руки в стороны и снова улыбнулся, показав ряд черных гнилых зубов. – Нет, мы, конечно, и не надеялись на такую находку. Сам жрец-каратель! Это звучит громко. Да и с Орденом нам проблем не надо. Только, как я понял, ты больше не жрец, если в тебя свои же монахи стреляли.
Я присел на расстеленную шкуру. От костра повеяло жаром, на спине появились капли пота, которые тут же скатились вниз. Шум в голове нарастал и становился просто невыносимым. Хотелось взвыть как панцирный волк, перескочить через костер, наброситься на вожака, выхватить пистолет из кобуры незнакомца и всадить пару свинцовых малышек прямо в голову кетчера или просто размозжить ее рукоятью.
