После подобного непривычного рекламного марафона безумно устал. Да и по зрелому размышлению посчитал все это глупостью и суетой. Но заряд бодрости получил — вновь стал активен. В Канаде читал лекции па тему «Искусство и бизнес в кинопроизводстве», в Американском институте кино выступал перед слушателями семинара с рассказом о своих теориях и фильмах: именую тогда четко определил разницу между работой «в стиле саспенс» и экранизацией детектива. Триллеры рассчитываются в кинематографе и литературе на эмоциональном уровне, увлекательное действие с элементами приключений на уровне интеллектуальном.
В это время Хичкок с увлечением читал посредственный роман Артура Ла Берна «До свидания, Пиккадилли, прощай, Лестер-сквер». События разворачивались как на одной из главных улиц центральной части Лондона, так и на знаменитой площади в Уэст-Энде, в старину считавшейся излюбленным местом для дуэлей, а затем ставшей частью фешенебельного района английской столицы, где расположено много кинотеатров, театров и ресторанов. Именно здесь будут проходить съемки его следующей картины «Исступление» — о респектабельном сексуальном маньяке-душегубе. Бульварный роман в дешевой бумажной обложке обрел черты увлекательной вещи в лучших традициях исследования в манере Эриха Фромма и других представителей неофрейдизма (направления современной философии и психологии, получившего широкое распространение в США). Интересно отметить, что в работе над сценарием едва не согласился принять участие В. В. Набоков, лишь после долгих переговоров с Хичкоком знаменитый писатель все-таки отказался вновь попробовать свои силы в кинематографе, хотя экранизация Стенли Кубриком «Лолиты» (1962) имела успех.
Хичкока в новом герое волновало «социальное бессознательное», его существование рассматривалось как миф, иллюзия, не больше, а сама личность — лишь как некое связующее звено между искаженными или фантастическими образами. Действие, однако, происходило не в закрытых экспериментальных лабораториях, а в процессе реального социального общения, попросту говоря — на улице. И оттого миллионы непосвященных, никогда не слышавших пи об основоположнике психоанализа Фрейде, ни о неофрейдистах Хорни и Салливане или Фромме, гурьбой повалили в кинозалы, где Хичкок вновь демонстрировал свое искусство общения с массами.
Время, однако, брало свое, работать так дальше на восьмом десятке было не под силу. И все-таки довел до конца еще один проект. Летом 1975 года состоялись предварительные просмотры его последней картины «Семейный сюжет», организатором рекламных мероприятий опять выступала студия «Юниверсал». Мне повезло — я оказался в то время в Калифорнии, попал на картину, которая вышла на большой экран лишь в апреле следующего года, и вновь слушал Алфреда Хичкока целое суббот нее утро на встрече, организованной инициативными преподавателями колледжей, жителями Беверли Хиллз и Орэндж-каунти, живописных уголков Большого Лос-Анджелеса. Мистер вышел к народу неспешным семенящим шагом, неловко и осторожно неся свое грудное тело. Выразительно произнес «Добрый вечер». За окнами сияло яркое солнце, в зале яблоку негде было упасть, но от этого приветствия, тысячи раз звучавшего из его уст с экранов телевизоров (перед «сеансом кошмаров»), мороз пробирал по коже. А он мило беседовал, шутил, отвечал на вопросы, хотя фразы складывал медленно, словно ждал, когда невидимый переводчик трансформирует их в нашем сознании в знакомые понятия, а не шарады-игры: он хотел быть правильно понятым.
