— Согласен, — ответил Джал. — Давай наймем сиделку.
— Невозможно. Денег нет.
— Ты всегда так говоришь.
— Смотри сам. Проверь банковскую книжку. Больничный счет съел все дивиденды, которые мы скопили.
С улицы послышались крики, топот. Они перегнулись через перила — по улице бежали люди, их с криками преследовала целая толпа. Понять ничего нельзя было.
— Похоже, за ворами гонятся, — сказала, Куми, — карманников, должно быть, ловят.
— А может, просто горластая молодежь дурака валяет, — возразил Джал.
Толпа пронеслась мимо, крики затихли, улица возвратилась к нормальной деловитости.
— Что за жизнь у меня, — вздохнула Куми, — дом и рынок, рынок и дом. Даже в храм сходить не могу.
— Не только ты. Моя работа тоже страдает.
— Ты это называешь работой? Крутишься по утрам на бирже и сплетни там собираешь — это работа?
— Если бы я не следил за мамиными инвестициями, в доме и пайсы бы не осталось.
— А если бы ты нашел настоящую работу, в доме были бы деньги на сиделку. Или на санитара.
Вернулись к тому, с чего начали. В обиде и раздражении, не в силах трезво думать от усталости и безысходности, они тупо смотрели с балкона на нескончаемые потоки машин. Спор иссяк, они молча заключили перемирие.
— Я не хочу раздражаться, когда вижу, как папа, совершенно беспомощный, лежит в кровати, — сказала Куми, — но я его ненавижу и ничего с этим поделать не могу.
— Ты ненавидишь не его, — откликнулся Джал, напуганный силой этого слова. — Ты ненавидишь уход за ним. Но это наш долг, надо стараться выполнять его. Хоть и не родной отец, он всегда к нам хорошо относился, и мы не можем это забывать.
Проговорив до поздней ночи и ничего не придумав, они решили лечь спать. У двери отчима их остановил странный звук.
— Ты слышал?
— Не уверен.
Джал поправил слуховой аппарат и расслышал тихий плач. Они стояли под самой дверью и не могли ошибиться: он плакал.
— Что нам делать? — Глаза Куми наполнились слезами сочувствия.
— Зайти к нему, конечно.
Не зажигая света, они на цыпочках приблизились к кровати.
— Папа. — Куми нежно погладила его плечо. — Нам послышалось… Ты в порядке?
Нариман был рад, что в комнате темно. Он шевельнулся в ответ на прикосновение.
— Все хорошо.
— Болит? — спросил Джал. — Дать еще таблетку?
— Все в порядке. Вам нужно отдохнуть, ложитесь. — Он чмокнул, изображая поцелуй.
— Спокойной ночи, папа.
Они тоже поцеловали темноту и вышли, встревоженные новым поворотом событий.
Плач Наримана слышался несколько дней; иногда он всхлипывал во время послеобеденного сна, чаще по ночам. Было решено сообщить доктору.
