— Интересно, кто тот несчастный, которого на этот раз подловил Эдуль на свои инструменты?
Снова раздался смех, и Нариман с удовлетворением обвел взглядом гостиную, радуясь, что ссоры удалось избежать.
— Не пора ли выпить? — спросил он.
— Пять минут можешь подождать? У меня готовы угли для лобана, и солнце уже село.
Она вышла из гостиной и вернулась в белом муслиновом покрывале, неся в руках серебряную кадильницу, источающую светлый дымок.
Роксана с наслаждением вдохнула запах ладана; для нее обряды и религия значили куда больше, чем для Йезада. После внезапной смерти матери воспитанием Роксаны занималась материнская родня-угрызения совести не позволили Нариману ни в чем противиться родственникам покойной жены. Они учили Роксану молиться, совершили ее навджоте — обряд посвящения в парсы, по праздникам водили в храм огня.
Позднее, в замужестве, ей очень недоставало соблюдения обрядов, но Йезад не верил в них, говорил, что ему достаточно посещения храма по большим праздникам, а ладан хорош только от москитов.
Серебряная кадильница в руках Куми, доставшаяся ей от мамы, вызывала у Роксаны благоговейное чувство и воскрешала детские воспоминания. Она ждала своей очереди поклониться огню. Но Куми сначала поднесла кадильницу Йезаду, который сидел ближе. Тот ритуально сложил ладони перед грудью.
— Покрой голову, — шепнула мужу Роксана.
— Извини, — пробормотал он.
Он прикрыл одной рукой макушку, другой повел в сторону кадильницы, направляя дым на себя. Мурад и Джехангир ухмылялись, наблюдая за неумелыми движениями отца.
Обойдя всех, Куми двинулась вокруг гостиной. За ней лениво тянулась струйка дыма. Торжественность, с которой она совершала обряд, забавляла мальчиков.
— Ваша тетка очень благочестивая женщина, — пряча усмешку, заметил Йезад вслед удаляющейся Куми.
— Воистину, — сказал Нариман. — Она на прямой связи с Богом.
— Не надо, — попросила раздосадованная Роксана, которой так хотелось сохранить ощущение торжественности обряда, когда кажется, будто с запахом ладана по дому плывут ангелы — фаришты.
Куми сбросила муслиновое покрывало с головы на плечи и объявила, что теперь можно и выпить.
— Что будете пить, Мурад и Джехангир, фанту или севен-ап? А может быть, — она широко раскрыла глаза, показывая, что речь пойдет об особом лакомстве, — может, вам налить моего домашнего малинового шербета? Я лично собираюсь пить шербет.
Детям был отлично известен теткин шербет — розоватый, переслащенный, безвкусный напиток.
