Йезад отвернулся, чтобы не видеть. Проглотил еще кусок и отодвинул тарелку с недоеденным яйцом. Роксана скользнула мимо с тазиком и мокрым полотенцем, грязная вода плеснулась в тазике, вот-вот прольется. Йезад дернулся и откинулся назад на стуле.
— Сбавь темп. Танец без остановки — ты либо в Книгу рекордов Гиннесса попадешь, либо шею свернешь себе.
— Не волнуйся. Я в порядке.
— Как это «не волнуйся»? Ты в зеркало на себя смотрела?
— Нет времени на зеркала.
— Выбери минутку и посмотри на себя.
— Какое это имеет значение? Мое лицо уже давно не мое богатство.
Слова больно задели его, ему хотелось обнять ее, сказать, что она прелестна, как всегда. Но вместо этого он повернулся к Нариману:
— Ваша дочка обязательно должна оставить за собой последнее слово. Скажите ей, что вы думаете. Только скажите правду.
Нариман поежился:
— В каждой точке зрения есть своя истина.
— Пожалуйста, без дипломатии, скажите ей правду. Посмотрите, как у нее щеки запали, просто жертва голода в Ориссе!
Нариман капитулировал и сказал то, что хотел слышать Йезад:
— Он прав, Роксана, нельзя так носиться. Я все время прошу тебя не бегать из-за меня.
— Ты считаешь, это справедливо, папа? — Роксана вручила отцу его вставные зубы. — Почему другие должны решать, как и когда делать то, что все равно приходится делать мне?
Она схватила что-то со стола и выскочила вон, подгоняя Мурада, который еще не вышел из ванной.
— Я ее огорчил, — сказал Нариман.
— Ей нужно было это услышать, она же убивает себя этой гонкой.
Йезад снова придвинул тарелку и принялся за остывшее яйцо. Окунул последний кусочек тоста в желток и нарезал ставший резиновым белок.
— Уже закончил, папа? — спросил Джехангир.
Йезад кивнул.
— Молодец, — добавил он, наблюдая как Джехангир собирает со стола тарелки, блюдца, чашки и несет на кухню.
— Замечательный ребенок. — Нариману хотелось снять напряженность.
— Мурад не хуже, — мгновенно отреагировал Йезад и сразу пожалел о сказанном. Он ненавидел себя за манеру задевать людей, которых любит.
Джехангир вернулся с кухни и открыл коробку с одной из своих головоломок. Он не пытался складывать картинку, просто брал кусочки наугад и водил пальцем по волнистым контурам.
— Ты что делаешь? — спросил отец.
— Ничего, — ответил он, не отрывая глаза от коробки.
— Одевайся. Хочешь, чтобы мама накричала на тебя? У нее и так дел много.
Джехангир продолжал рассеянно перебирать кусочки, пока Йезад не вырвал у него коробку и не захлопнул крышку.
