Исходя из этой закономерности, приходится признать жизненно необходимым воссоздание единого экономического пространства — если не на всём просторе былого Союза, то хотя бы в составе четырёх ключевых республик: Белоруссии, Казахстана, России, Украины. Дополнительный анализ с участием многих моих коллег показал: исключение любой из них невозможно возместить включением даже всех остальных когда-то союзных республик.
Есть, конечно, и запасные варианты.
Можно вернуться на аграрную стадию развития. Правда, её доходность можно оценить хотя бы по состоянию тех нынешних африканских и латиноамериканских стран, что сосредоточены именно на сельском хозяйстве. Кстати, именно в Латинской Америке впервые появился термин «банановая республика»: такие страны вынуждены подчиняться любому окрику извне. Конечно, в высокоразвитых странах сельское хозяйство тоже весьма обширно — но держится на грандиозных государственных дотациях, а их в свою очередь обеспечивает могучая промышленность. То есть без неё всё равно не обойтись.
Можно отступить ещё дальше — вовсе ничего не делать самим, а торговать сырьём. Этот путь, правда, не всем постсоветским республикам под силу: так, Украина может продавать разве что уголь и железную руду, а в обозримом будущем они на мировом рынке будут в избытке и соответственно их цена выше плинтуса не поднимется. Но Россия, изобилующая нефтью и газом, вроде может ориентироваться на их экспорт. Пришлось отдельно исследовать и эту тему, дабы показать: сырьевая экономика оборачивается неисчислимыми бедствиями. Рассуждения растянулись в цикл из 15 заметок в «Бизнес-журнале». Здесь приведу лишь две — о гуманитарном аспекте проблемы.
Маргарет Хилда Роберте (более известная по фамилии мужа — Тэтчер) однажды указала: России для работы на нефтепромыслах и нефтепроводах требуется население не более 10–15 миллионов человек. Наши патриоты почему-то решили, что она призывает к массовому истреблению граждан России — и праведно разгневались. На самом деле премьер-министр Великобритании, не понаслышке знакомая с сырьевой экономикой (в начале премьерской карьеры она боролась и с непомерными претензиями работников национализированной угольной промышленности, и с риском нидерландской болезни от нефтепромыслов у британского побережья), предостерегала нас от одной из главных сырьевых опасностей — ненужности собственного населения.
В промышленной экономике каждый сам себе зарабатывает на жизнь, делая нечто полезное для других. Чем больше людей — тем больше возможностей заработка у каждого из них. Поэтому в промышленной экономике люди лишними не бывают. Доля безработных довольно скромна (даже в кризисные периоды редко зашкаливает за 10 %) и всего лишь обеспечивает быструю перестройку на новые, более перспективные, направления деятельности.
