Хаук повел солдат в лес.
— Дойдем до холма, там отдохнем, — сказал он и пошел дальше.
«Конечно, можно было бы этого Дальке и раньше наказать. Поводов было достаточно, но, как правильно заметил Брауэр, к солдату, побывавшему на гауптвахте и вернувшемуся в подразделение, всегда проявляется повышенный интерес. А вот осуждение любого проступка в самом коллективе всегда дает положительный результат».
Хаук оглянулся. Солдаты, растянувшись цепочкой, молча шли за ним.
«Интересно, как поведут себя на обсуждении сами солдаты? Брауэр сейчас сидит у Германа». — Хаук раздраженно покачал головой и еще раз оглянулся назад.
Дальке и Шрайер о чем–то тихо перешептывались друг с другом. Остальные безо всякого интереса смотрели на сосны.
«Стараются сосредоточиться», — подумал про них Хаук и, улыбнувшись, сел на пенек.
Солдаты полукругом расселись вокруг него. Хаук не собирался говорить долго. Главное — что скажет Дальке.
Все чувствовали себя как–то неловко и, чтобы скрыть это, чертили веточками на земле затейливые узоры.
Дальке прислонился спиной к сосне и, чуть–чуть ехидно улыбаясь, не спускал взгляда с Хаука.
«Это пока еще дуэль взглядов, — мелькнуло у Хаука. — Если солдаты станут на его сторону, серьезного разговора не получится».
— Товарищи, — начал Хаук, — я не собираюсь долго говорить. Вы и так все хорошо знаете, зачем мы собрались. Скажите нам, товарищ Дальке, почему вы ушли в самовольную отлучку?
— Я этого никогда не делал прежде… — Дальке, казалось, сжался в комок.
— Мало того, что сами ушли, вы еще увели с собой молодого солдата.
— Я его не принуждал.
— Зато уговорил, — заметил Лахман.
Дальке поднял голову и сказал:
— А с тобой, Лахман, я не разговариваю, я отвечаю на вопросы товарища унтер–офицера, понятно?
— Вы ошибаетесь, товарищ Дальке. Сейчас с вами не только я говорю, весь расчет говорит!
— Вон как! — Дальке отломил маленькую веточку и хлопнул ею по сапогу. С ехидной усмешкой он оглядел своих товарищей одного за другим.
Штелинг снял очки и не спеша начал протирать их. Бюргер, не шевелясь, уставился в землю. Гертель дружелюбно смотрел то на Хаука, то на Дальке. Пауль прислушивался к шуму моторов, доносившемуся со стороны автопарка. Шрайер мял пальцами сигарету.
— Не думай, что мы одобряем твою самоволку. Все товарищи ведут себя как полагается, и только ты один подводишь всех нас. Когда же ты возьмешься за ум? Ведь ты же наводчик орудия! А если бы во время твоего отсутствия объявили тревогу, что тогда? — сказал Лахман.
