Я пробыл здесь два года и не мог добиться ни одного милостивого указа ни для меня, ни для тех, кто сюда прибыл, а этот [Франсиско Бобадилья] привез полный короб указов, хотя одному Богу известно, были ли они полезны. Начать с того, что даны были льготы (franquezas) на срок в двадцать лет, что представляет собой возраст [возмужалого] человека, а между тем золото собирают так, что один человек может добыть его на пять марок за четыре часа.
Об этом я скажу подробнее ниже. Делом милосердия было бы, если Их Высочества посрамили бы чернь, которая, зная о моих тяготах, клеветой своей причиняла мне величайший вред, ибо ни моя усердная служба королям, ни сбережение и охрана их достояния и владений не шли мне на пользу. Честь моя была бы тогда восстановлена, и об этом заговорили бы повсюду, ибо мое предприятие таково, что с каждым днем должна все громче и громче разноситься о нем молва и шириться его слава.
В то время, когда прибыл на Санто-Доминго командор Бобадилья, я находился в Веге, а аделантадо[54] в Харагуа, где раньше сеял смуту уже упомянутый Адриан, но все уже было спокойно, земля богата и царил на ней мир. На второй день после прибытия он [Бобадилья] провозгласил себя правителем, назначил должностных лиц, привел в исполнение разные решения и обнародовал указы о льготах по золоту и десятине и вообще по всем другим статьям, сроком на 20 лет, т. е., как я уже говорил, на человеческий возраст. Он объявил также, что намерен расплатиться со всеми, даже с тем, кто до сих пор не служил должным образом, и добавил, что меня и моих братьев надлежит в оковах отправить в Испанию, как то и было сделано, и что никогда я уже больше не вернусь сюда и не явится на Эспаньолу ни один из отпрысков моего рода. При этом он говорил обо мне тысячу бесстыдных и поносных слов. Все это случилось, как я уже говорил, на второй день после его приезда, я же находился в отсутствии, далеко, и ничего не знал ни о нем, ни о его прибытии. Несколько писем от Их Высочеств с бланковыми подписями (а он привез таких бланков немало) он заполнил и отправил алькальду и его шайке, жалуя им милости и энкомьенды. Ко мне же он не послал ни письма, ни гонца и ничего не вручил вплоть до нынешнего дня.
Вообразите же, Ваша милость, что должен был подумать тот, кто оказался бы в моем положении! Как воздавать честь и покровительствовать человеку, который пытался отнять у Их Высочеств владения и который причинил им столько зла и такой ущерб, и повергать в прах того, кто, невзирая на столь большие опасности, эти владения оберегал? Когда я услыхал об этом, то подумал, что все это дело рук Охеды или одного из людей, ему подобных. Я сдержал себя, узнав от монахов, что Бобадилья доподлинно послан Их Высочествами.
