Петербург. Начало века.
Ветер.
Снег.
Фонарь.
Аптека.
За окном товарищ Блок.
Он сидит и пишет в блог:
– В мире нечему меняться —
Ни начала, ни конца.
Предо мной идут двенадцать —
За плечами ружьеца.
Лысоваты, безбороды,
Жир на брюхе, оцени!
Это путинские годы —
Были тучными они.
Хороши, скажу без лести,
В длинных кожаных пальто.
Хоть идут они на месте,
Но стабильность же зато!
Вот так Вовка – он речист,
Вот так Вовка – он чекист!
Рашку-дуру охмуряет,
Заговаривает!
Рашка думает – потеха!
Запад думает – да ну…
Трах-тах-тах! И только «Эхо»
Будит изредка страну.
Вот идут они, двенадцать,
Гордо выпятивши грудь.
Чтоб без дела не слоняться
Каждый отнял что-нибудь.
Первый отнял НТВ —
Легче стало голове!
После был шестой канал,
Но и он не проканал.
Третий год – парнишка тертый:
Был «Норд-Ост», а стал отстой.
Отнял выборы четвертый
И политику – шестой.
Стало резко не до смеха.
Все заткнулись, как на грех.
Трах-тах-тах! И только «Эхо»…
«Эхо» плакало за всех.
Ночь.
Пурга.
Фонарь.
Аптека.
У восьмого, мать честна,
В Штатах сдохла ипотека
И стабильность унесла.
На девятый и десятый,
Ставши временным главой,
Править стал какой-то мятый,
Неактивный, неживой.
