Теперь Миро снова был в замешательстве. Он снова спросил себя: «Не слишком ли много я ей сказал?»
Кет была почти загипнотизирована столь подробным рассказом Миро, и она спросила:
- Для чего вы были посланы в Америку?
- Взрывать, - ответил Миро. - Производить взрывы в городах. Бруклин – почтовое отделение. Детройт – автомобильный завод. Лос-Анджелес…
В сознании у Кет всплыли горячие сводки теленовостей и заголовки газет. Те самые взрывы. Взрыв на почте в Бруклине, где погибли невинные люди – молодая мать и ребенок, женщина, которая в тот момент отправляла письмо и другие. Кет смутно припоминала статистику, но она знала, что кто-то погиб, и кто-то был ранен. Она вспомнила, как тогда она раскрыла газету и увидела фотографии того, что осталось от почтового отделения, после чего она забыла о том, что ей нужно было посмотреть на последней странице – что в ближайший вечер можно будет увидеть в кинотеатре. И закрыв газету, она на мгновение испытала ужас. И этот ужас посетил её снова, когда сидя напротив Миро, она поняла, что во все эти взрывы, унёсшие жизни невинных людей, был вовлечен он. Чувство вины перемешалось с этим ужасом, когда она подумала, что тем вечером она могла бы пойти в кино, если бы не то маленькое мгновение сочувствия и сострадания, испытанное прежде.
- Столько людей погибло. Как вы могли?
Миро выдержанно посмотрел на нее:
- Но это же война, Кет. Я же тебе сказал. Мы – на войне, и в военное время люди иногда умирают.
Она хотела закричать: «Не называй меня больше Кет, как ты смеешь обращаться ко мне по имени?» - но она не закричала. Она лишь тихо спросила:
- И ты вообще не испытал к ним никаких чувств?
- К кому?
- К тем, кто погиб. Мать и ребёнок на почте. Разве вы не понимаете, что вы наделали?
Миро безучастно смотрел на неё. Что она от него хотела? Что она хотела, чтобы он ей сказал?
«Бог мой», - отвернувшись, подумала Кет, глядя на заклеенное липкой лентой окно. Она подняла колени, зажав между ними подбородок и навалившись на спинку сиденья, чтобы больше не видеть его лицо. В этот момент она не хотела его видеть. Он увлёк её своим патетическим рассказом о блуждании по лагерям, когда он был ребенком, и даже вызвал у неё сочувствие. Но теперь она поняла, кем он был – монстром. И ужаснее всего было то, что он не знал того, что он монстр, чудовище. Он смотрел на неё невинными глазами, когда рассказывал ей о том, как убивал людей. Она всегда думала, что невинность, это нечто нежное, хорошее – то, что нужно лелеять. Люди оплакивали невинную смерть. У них в школе постоянно зачитывались молитвы за упокой невинных жертв. Но та невинность, которую она видела теперь, была злой и чудовищной.
