- Из чего следует, что другие дети также в опасности?
- Нет. Мы проверили их всех – ты можешь сама в этом убедиться: они в порядке. Возможно, у этого мальчика было слабое сердце или аллергия на наркотики, - он произнёс «аллергия» чуть ли не по слогам. Она обернулась, чтобы взглянуть на детей. Все они сидели вяло и отрешенно, хотя кто-то из них зевал или беспокойно крутился на своём месте.
- Нам нужно, чтобы ты помогла нам с детьми, - сказал юноша. - Позаботиться о них, об их потребностях. Это убедит тебя, что мы не желаем им никакого вреда.
- Как долго мы здесь пробудем? - спросила она, кивнув в сторону мужчины, проходящего между сидений, ощупывающего детей, их лбы, их щёки, говоря с ними мягко и успокаивающе. - Он сказал, что это будет, пока мы не доедем до моста.
Миро быстро соображал:
- У нас изменились планы. Из-за смерти этого мальчика. Мы здесь немного задержимся.
- Как надолго? - спросила она с нажимом, почувствовав внезапную неуверенность этого юноши или подростка.
Он пожал плечами.
- Никто не знает, на самом деле. Несколько часов…
В этот момент её внимание отвлёк шум в двери. Огромный мужчина, взломавший дверь ломиком, снова подошёл к двери. Он камнем разбил в ней окно.
- Что он делает? - спросила она.
Мужчина крушил стекло изо всех сил и со всей злостью, не глядя ни на девушку, ни на Миро.
- Он разбивает стекло, чтобы повесить замок на дверь так, чтобы её нельзя было открыть снаружи, - ответил ей Миро.
Она автоматически кинула взгляд на аварийный выход слева в середине автобуса. Юноша не упустил направления её взгляда. Он не улыбался, и, казалось, он на такое не был способен, но его глаза прояснились:
- Аварийный выход будет заперт зажимом, - сказал он. - И окна – форточки тоже будут заклинены, о возможности побега думать бесполезно.
Она почувствовала лёгкую клаустрофобию и прозрачность, словно этот малец мог правильно прочесть её мысли. Обернувшись, она увидела мужчину, стоящего теперь над сидением, на котором лежал мертвый мальчик. Ей было интересно, мертв ли этот ребёнок, и, всё же, знать ей это не хотелось. Анонимная смерть не казалась ей такой ужасной. Она действительно не знала никого из детей вообще, хотя с недавних времен их лица были ей знакомы, когда она иногда занимала место своего дяди. Она слышала, как они называли друг друга по именам – Томми, Керен, Моника. Но она не могла привязать каждое из этих имён к соответствующему лицу.
