- Но… - начал протестовать Миро. Впервые у него была такая миссия, ставящая его на равных с Арткиным, и теперь она откладывалась. Он так долго готовился к этому моменту, затягивая пояс и ожидая в течение лет; и теперь всё было отложено, отсрочено или даже отменено.
- У тебя ещё будет шанс, - любезно сказал Арткин. - Когда увидим, что наркотики перестают действовать, то мы снова раздадим им конфеты. Возможно, у этого ребёнка была аллергия или слабое сердце - что-то исключительное, - он посмотрел на девушку, продолжавшую пристально на них смотреть беспокойными глазами. - Она должна умереть, Миро. Она видела нас без масок. И ты увидишь, как она себя проявит. Но не сейчас, не сразу. Потерпи. В данный момент она полезнее для нас, пока жива.
Миро согласился, он понял, что произошло. Он осознавал давние слова Арткина о том, что реализация плана – важнее всего остального, всего, что ещё может стать на пути к их цели. Без разработанного плана их действия теряли какой-либо смысл и не стоили ничего, даже выеденного яйца.
- Теперь иди к ней и расскажи, что случилось. Объясни ей, что это был несчастный случай. Узнай, как её зовут и всё, что ты сможешь о ней узнать. Завоюй её доверие. Я буду занят другими вещами.
Миро кивнул, он уже начал идти.
- И надень маску. Пора. Сообщения уже разосланы, и мы можем ожидать ответных действий в любой момент.
Маска.
Миро любил маску и ненавидел её. Фактически, это была не маска, а перешитый изношенный лыжный капюшон. Плотная материя изнутри была обшита каким-то искусственным материалом. В Америке умели шить одежду. Внутренняя обшивка сохраняла кожу прохладной и при этом впитывала пот. Маска держалась на пуговице под воротником куртки Миро, которая всегда была на нём, когда он выходил на подобные акции. Тёмно-коричневый материал, потайные карманы – очень большие, чтобы в них можно было взять как можно больше необходимого, и чтобы всё это совсем не мешало: швейцарский армейский нож, плоскогубцы, набор отверток и кобура для пистолета.
Миро вытащил маску наружу, но решил поговорить с девушкой ещё до того, как он натянет её на голову. Хотя в маске ему подступиться к ней было бы легче. Иногда, когда на нём была эта маска, ему казалось, что он заключённый, запертый в тесный объём, и ему казалось, что окружающий его мир ему не принадлежит и доступен лишь через маленькие окна этой маски. Маска, конечно, не закрывала его глаз, ноздрей или рта, и ещё были два маленьких, сетчатых отверстия, для ушей – чтобы он мог беспрепятственно слышать. Но в маске удобно ему было не всегда.
