Да не знаю я, как это объяснить. Вот нужно поступить так, а не иначе - и все тут!
Уже не впервые у меня такие порывы души, и я твердо решил им следовать. Они правильные, чистые какие-то, как из детства, эти порывы.
Во мне словно сплавились две сущности. Горского из будущего, то есть меня, и Горского из прошлого, которого не знал, но угадывал его черточки. Правильно ли угадывал? Хотелось верить, что правильно.
Поутру мы отправились в Успенский Собор. Красота его произвела впечатление даже на жителя двадцатого века. Его и у французов не поднялась рука разграбить.
Великолепное убранство внутри Храма, торжественность службы, хор.
Даже мурашки по коже побежали.
Труднее всего было сказать:
- я - грешен.
Я впервые прошел таинство исповеди. Почему такое спокойствие и уверенность? Не знаю. Может от той обстановки, которая царила в Храме, может от соседства Гаврилы, а может от людей, которые окружали нас.
Самое близкое понятие - свои, наши. Без различия сословий, пола и возраста, но в этот момент и в этом месте я чувствовал единение с ними. И я молился вместе с ними, искренне, как никогда прежде, ничего не прося, только вознося благодарность Творцу за все, чем уже награжден в жизни. За радости и горести, достижения и победы, за поражения и предательство как испытания. За перенос этот …. За все.
По православному канону, за убийство из неосторожности или по необходимости, от причастия отлучали на три года. А за предумышленное - на двадцать. Вроде читал о таком. Так было по правилам. Но не так оказалось в эту эпоху. Церковь была иной, чем я помнил, жестче, но и честнее.
Видимо священник почувствовал мое метание, но не прервал исповедь, а мягко направляя, вопросами стал помогать мне.
Конечно, мной совершен грех и епитимья на меня была наложена, но узнав, что убийство разбойника произошло не только по защите себя, но и другого человека, а также о том, что собираюсь избрать воинскую стезю в жизни, к причастию допустили.
Поскольку, как сказал отец Андрей, принимающий мою исповедь:
- Воинского человека, смерть может застать в любой момент, все в руке Божьей. Перед ликом же Всевышнего православный воин должен предстать исповедовавшись и причастившись. Одев мундир, будь готов отдать жизнь в любой миг, ибо с этой минуты жизнь твоя принадлежит России, Богу и Государю.
Выйдя из Собора, я еще некоторое время находился в каком-то, благостно- спокойном состоянии, чувствуя свою сопричастность и этой земле и этому времени. Было просто хорошо на душе. Еще один шаг, и не последний по важности, мною сделан. Очередь за следующим.
