Она замолчала, а он спросил:
— Ну а потом?
— Нам не надо будет работать. Никаких переводов. Ни почты, ни телефона. Ничего, что нам было раньше необходимо. Мы почти не открываем привезенные с собой книги. Мы не рыбачим, не садовничаем. Мы только ждем, когда нам чего-нибудь захочется, а если не захочется, то, значит, это вообще не важно.
— Ну а если нам чего-нибудь захочется? — задал он свой вечный вопрос, и она ответила:
— Тогда мы играем. Играем в какую-нибудь совершенно ненужную игру.
— А с кем ты обычно играешь на острове?
Засмеявшись, она ответила:
— С птицами.
Он сел и посмотрел на нее:
— Да, с птицами, с морскими птицами. Я всю зиму собираю и сушу для них хлеб. А когда приплываю на шхеру весной, мне стоит только свистнуть — и они узнают меня, и тогда повсюду хлопают белые крылья, птицы клюют на лету хлеб из моих рук. Это прекраснейшая из игр, какую только можно себе представить!
Они оба встали, Эльса подняла руки и показала, как к ней подлетает большая чайка, и рассказала, какое испытываешь ощущение, когда крыло слегка задевает твою щеку, так мягко! И когда плоские холодные лапки чаек находят опору на твоей руке, так доверительно… Она рассказывала больше уже не для него, а для самой себя, она говорила о своей собственной чайке, той, которая возвращалась каждую весну обратно на шхеру и стучала клювом в оконное стекло, она называла ее Казимирой.
— Какое имя! — сказал Арне.
— Да, не правда ли интересное?! — Обвив его руками, Эльса заглянула ему в лицо: — Как по-твоему, может, нам сейчас лечь спать?
— Конечно, но ты ведь знаешь: нынче я сплю чуточку беспокойно, я боюсь разбудить тебя. Принести тебе сок или воду?
— Воду, — ответила Эльса.
Они отправились в путь только под вечер. Теплые лучи заходящего солнца еще покоились медля над морем, и небо было совершенно спокойно и неописуемо прекрасно. Крупные острова остались уже позади, и теперь им встречались лишь очень невысокие шхеры, подчеркивавшие невидимую линию горизонта. Арне сидел на носу, иногда он оборачивался, и они улыбались друг другу. Она обратила его внимание на длинную цепь перелетных птиц, державших путь над их головами к северу; она показала ему на нескольких морянок, что пролетели мимо, прямо над своими отражениями в воде, мелькая с быстротой молнии стремительными крыльями. Она закричала:
— Комитет по приему гостей!
Но шум мотора не позволил ему расслышать ее слова.
И вот они у цели. Облако кричащих, белых как мел морских птиц поднялось в вечернее небо, казалось, несколько сотен птиц парят над их головами. Арне стоял с причальным канатом в руках, глядя, как они кружат в воздухе.
