— Да, разумеется, — сказала она. — Однако мне они больше не принадлежат.
Владислав, не слушая, продолжал:
— Театр, кукольный театр, как вы думаете, что это такое? Жизнь, бурная жизнь, упрощенная до самой своей сущности, до самой окончательности. Послушайте меня! Я беру идею, мельчайший осколок идеи, и я думаю, я нащупываю… И строю дальше!
Вскочив, он начал ходить взад-вперед по комнате этими своими длинными, почти танцующими шагами.
— Нет, ни слова! Что же я нашел? Я нашел осколок стекла из того, что я называю финской легендой, осколок неуклюжей сказки и заставляю его сверкать, как алмаз. Можно еще чаю?
— Не все сразу, — абсолютно холодно ответила Мари.
— Вам бы надо воспользоваться самоваром.
Мари налила в кастрюлю воды и включила плитку.
— Это займет некоторое время, — сказала она.
Владислав произнес:
— Мне не нравится ваш тон.
— Согласно контракту… — начала было Мари, тщательно подбирая слова.
Но он мгновенно перебил ее:
— Вы меня удивляете, вы говорите со мной о контракте, об этой отвратительной тривиальности, которая не должна занимать внимание художника!
Она вспылила:
— Послушайте, что говорю я! То, что мне надо сказать! Во всяком случае, они — мои, они были мои. И когда же, в конце концов, мне приготовить обед?!
Владислав продолжал ходить по комнате взад-вперед. Наконец он сказал:
— Ничего-то вы не знаете, вам едва исполнилось семьдесят лет, вы ничему не научились! Мне девяносто два, говорит это вам о чем-нибудь?
— Мне говорит это о том, что вы очень гордитесь своими девяносто двумя годами! И что вы не научились уважать работу, не вашу собственную работу!
Замечательно! — воскликнул Владислав. — Вы умеете злиться! Хорошо, очень хорошо. Но вы не вложили ни капли гнева в своих персонажей и даже ничего другого. Я говорю вам, они — немые! Прекрасно нарисованные сказочные фигуры, сказочные идиоты, посмотрите на их глаза, посмотрите на их руки, на эти жалкие лапы! Подождите! Я покажу вам!
Он побежал за своей сумкой. Среди носков, нижнего белья, фотографий, разных неопределенных принадлежностей туалета было и огромное количество маленьких пакетиков, каждый, обернут мягкой ватой и перевязан резинкой.
— Смотрите, — сказал он. — На руки, изваянные мной. Учитесь, пока есть время. Если бы вы прикоснулись к изваянным мной лицам, это научило бы вас гораздо большему, но и руки заставят вас признать, что моя легкая линия не имеет ничего общего со скульптурной. > берите чайные чашки, уберите все со стола, очистите его. Вы завариваете слишком слабый чай.
