Алек, работающий компьютерщиком, сообщил, что в Интернете прошел слух об эпидемии гриппа. Какой-то суматранский грипп, вариант птичьего, дальний родственник чумы. Убивал он вроде бы больше молодых, нежели старых, и имел пятипроцентный порог смертности. По поводу этого гриппа дали официальное опровержение, но интернетские блоги наперебой советовали людям оставаться дома и избегать любых контактов. На Мэрилибон-роуд какой-то мотоциклист в шлеме едва не угодил под автобус. Я в ужасе охнула, втянув в себя добрую порцию выхлопных газов, и посетовала, что костлявая с косой подстерегает нас на каждом углу. Чего уж тут говорить про какой-то суматранский грипп, когда того и гляди задохнешься от выхлопов, если, конечно, прежде не попадешь под автобус.
Когда мы приехали на вокзал, Алек открыл бардачок, и оттуда вывалились карандаши и детские рисунки — моим внукам три и четыре года. Он достал из бардачка не первой свежести хирургическую маску и предложил мне надеть ее в поезде. Я высокомерно отвергла эту заботу — во-первых, я не курица, чтобы подцепить птичий грипп, а во-вторых, слишком стара, чтобы умереть от недуга, косящего молодых. Алек моей шутки не понял.
Тогда я еще раз извинилась за сорванный рождественский праздник в кругу семьи, но сын честно признался, что дети только обрадуются. Дескать, им больше нравится получать подарки дома. Я попыталась заглушить в себе обиду.
В поезде мне пришлось буквально протискиваться через толпу в свой вагон первого класса. Правильно сказала Миранда — если мне по карману «Касл-спа», то стало быть, и любые траты нипочем. По полу катались пустые банки из-под пива, молоденькие девчонки теснились на сиденьях — все, как одна, с подарочными коробками и свертками. Народ, в отличие от моих внуков, валил на праздники домой с удовольствием. Теплынь была не по сезону, но в железнодорожной компании объявили зиму и отопление включили на полную. Гриппозные маски я заметила только у двоих парней типа рокеров — длинноволосые и смурные, они, похоже, вообще привыкли сторониться толпы и суматранский грипп был тут ни при чем.
Наконец я нашла свободное место в вагоне первого класса и уселась, отводя глаза от чужих газет, пестревших заголовками о кровавой истории Элеанор и Белинды. Я хотела выкинуть эту жуть из головы и жить настоящим. Пресса скоро забудет об этом, вот и мне надо постараться. Нужно сосредоточиться на отдыхе и прочистке загрязненных чакр. Жаль, что на вокзале я не успела купить себе какую-нибудь книжонку и теперь вынуждена провести четыре часа без чтива. Чем же заняться? От скуки я уставилась на сидящую напротив сорокалетнюю женщину — та смотрела в окно и меня не замечала. Да и с какой стати ей обращать на меня внимание? Она поразила меня своей красотой — грубоватая кожа, но не от возраста, а скорее от жизненных невзгод, курения и тропического климата. Коротко подстриженные волосы сильно выгорели на солнце. Джинсовая юбка, белая, слегка заношенная блузка и белый с синим шарф — все вместе смотрелось довольно стильно. По сравнению с ней я почувствовала себя безнадежно устарелой в своем строгом матерчатом пальтишке и уныло-благопристойных украшениях из золота. Я попробовала представить себе, чем она занимается. Скорее всего чем-то связанным с гламуром и дальними поездками. Общим обликом она напоминала Кейт Эди
