— Моя! — вскрикнула Зауре, хватая коробку.
— Моя, а не твоя.
Нурдаулет стал выхватывать ее. Аяжан заступилась за Заурешку. Услыхав ссору, вмешалась Меруерт-апа.
— Что случилось? Эй, ты что маленькую обижаешь? — прикрикнула она на Нурдаулета, загородив дочку.
— Такой большой, школьник, а обижаешь младших? И тебе не стыдно?!
Зауре схватила коробку обеими руками и выбежала в другую комнату.
— Все равно отниму! — Не унимался Нурдаулет. Меруерт-апа строго, очень строго сказала:
— Ну, хватит! А то, кажется, придется позвать Сарыкена...
Порядок бы водворен, и Аяжан снова взялась за книги. Ей попалась тетрадь Нурдаулета по чистописанию. Только она начала перелистывать страницы, как Нурдаулет сразу вырвал тетрадку. Аяжан все-таки успела заметить двойку, жирно выведенную учительницей красным карандашом.
— Дай посмотреть!
— Не покажу! — запальчиво крикнул Нурдаулет и, скомкав тетрадку, засунул ее в карман.
Целый вечер Аяжан провозилась с книгами и журналами. У нее даже коленки устали. И только сложив все, она совсем как взрослая вздохнула про себя:
— Как жаль мне вас, бедные, бедные книги...
Выиграла или проиграла Зауре?
Пришло время ложиться спать. Меруерт-апа постелила для Аяжан. Зауре с чумазым носиком дергает мать за подол:
— Я лягу вместе с сестренкой?
— Если хочешь лечь со мной, хорошенько вымойся! Ототри свой чумазый нос, — предупредила Аяжан.
Зауре несказанно обрадовалась и, покорно согласившись на все, побежала мыться.
Аяжан вышла во двор. Потемневшее небо такое прохладное, прозрачное, просторное. Тишина, воздух вкусный, как мороженое. По улицам аула перегоняют друг друга высокие столбы, на них смеются электрические лампочки. Со стороны скотных дворов доносится аппетитный хруст сена. Это жуют овцы. Рыжая корова, привязанная во дворе, прилегла. Видно, притомилась за день. Потихоньку сопит от удовольствия. Со стороны огорода, из-под кустов картофеля слышно стрекотание цикад и сверчков. Они то разом затрещат, то неожиданно стихнут.
Кто-то едет верхом на коне, и цоканье копыт — как приглушенный аккомпанемент к вечерней песне. Аяжан долго прислушивается к замирающему где-то далеко-далеко цоканью, и ей тоже хочется куда-то ехать верхом на лошади, которая так красиво и быстро перебирает ногами, что даже удивительно — как она не запутается! Замечательное животное этот конь! Аяжан кажется, что нет на свете животного красивее.
Верхового уже и след простыл, а столичная гостья все стоит и не может расстаться с летней ночью. Нет, никогда дома в городе не видела она такой.
