Здесь жили безликие люди-тени, души которых уже давно покинули эту грешную землю, оставив лишь опустевшую оболочку. Пребывание среди них грозило неизбежным безумием, приближение которого Саша чувствовал кожей.
Призраки прошлого. Призраки будущего. Призраки жизни. Царство трафаретов.
Он был вынужден остановиться, потому что услышал позади себя шаги, заставившие его насторожиться. Он узнавал эту походку.
— Куда ты собрался? — один из призраков был особенно навязчивым и сейчас голос его был подозрительно живым, обиженным и злым. Саше показалось, что друг его раскусил.
— Да так, — хотел отмахнуться он, но не вышло. Он обернулся. Никогда в жизни никто не смотрел на него таким испепеляющим взглядом, кроме, разве что отца в приступах ярости, когда он винил его во всем случившемся.
— Ты едешь к ней, да? — Миша оживал. Боль делала его снова живым. Даже взгляд стал внимательным, глаза заблестели, как у маньяка.
— К кому это «к ней»? — на всякий случай переспросил Саша, хотя ему не стоило особого труда догадаться о ком идет речь.
— Прекрати! — потребовал Миша, и голос его сорвался на крик, — я все знаю, все!!! Я следил за тобой. Зачем ты врал мне!? Как ты мог врать мне! И я еще называл тебя другом!
На них уже оборачивались редкие прохожие. Выглядело это, по меньшей мере, странно.
Саша радовался тому, что Миша вырвался из липких объятий своей боли, в которой он бултыхался такой долгий период времени, но в тоже время переживал из-за того, что теперь друг знает о том, о чем ему знать не следовало бы.
— Ты твердил о том, как ненавидишь ее, — продолжал Миша, поправил очки и перевел дух, прежде чем выпалить следующую тираду. — Ты называл ее шлюхой! А сам… ты ведь спишь с ней, да!?!
— Остановись, — нахмурился Саша, — ты зашел слишком далеко…
— Это я то зашел слишком далеко?! — перебил его друг и сжал кулаки, лицо его стало красным как помидор, а кончики ушей, напротив, побелели, — я?! Это ты сбежал из дома с девушкой, которую люблю я! Предатель! — в следующее мгновение парень преодолел разделявшее их расстояние и полетел на Сашу, в отчаянном порыве ревности, ярости и оглушающей боли. Мутная пелена снова застилала его глаза, но это не помешало ему нанести удар весьма внушительной силы. Саша устоял на ногах, но попятился. Он считал себя не в праве уворачиваться или удерживать друга, потому что он действительно был виноват перед ним.
Ветер трепал светлые Мишины волосы и темные Сашины, они неотрывно смотрели друг другу в глаза, словно ведя бессловесный поединок. Время тянулось очень медленно, хотя для людей, шедших мимо, его ход оставался неизменным. Почти никто не обращал внимания на двух парней примерно одного роста, стоявших неподвижно друг на против друга посреди улицы, среди черных бездонных луж и голых одиноких веток облезлого кустарника, как будто они находились в каком-то другом пространстве.
