— Не хочу англичанку, — выдал одноклассник, облизывая обветренные губы, — хочу Иванову…
Повисла тишина.
Это, должно быть, какая-то глупая шутка, очень даже в стиле Коли, но смеяться Кеше совсем не хотелось. В эту паузу вернулся Дима, вымыл руки и лег на диван, отвернувшись лицом к стенке.
— Что за бред ты несешь? — не выдержал Кеша, — отцепись от нее! Достал уже…
— А тебе какое дело!? — Коля неожиданно вскочил из-за стола, опрокинув свою рюмку, к счастью, оказавшуюся пустой, — чего ты лезешь!!? Влюбился что ли!?
— Может быть, — грустно вздохнул Кеша, но потом тут же опомнился и закричал, — не смей! Не вздумай! Тронешь ее хоть пальцем — я тебя убью, выродок!
— Посмотрите сколько героизма! — загоготал Коля, — да сам, небось, не прочь ее поиметь?!
— Сука!
Проснулся Дима, полез их разнимать, немного угомонил парней и растащил в разные стороны, снова улегся и сделал вид, что не слышит их разговоров. Теперь он был как стена, разделявшая Колю и Кешу, не дававшая перейти к решительным действиям и они смотрели друг на друга злыми волчьими глазами, пожирая, проклиная и желая уничтожить.
— Как же это тупо… — вдруг выдохнул Коля, вставляя в рот очередную сигарету, и залился пьяным смехом, скорее напоминающим рыдания, — кругом столько нормальных баб, а мы готовы друг другу горло перегрызть из-за какой-то девочки-олигофрена!
— Не смей называть ее так… — машинально потребовал Кеша. Он разлил по рюмкам остатки водки и тяжело вздохнул, отвернулся к окну, за которым медленно опускалась ночь, не выдержав затянувшегося сражения взглядов.
— А что ты мне сделаешь? — начал Коля, хитро улыбнувшись, но тут же придумал себе новый способ изводить Кешу, — если тебе так не нравится, могу называть ее Лидусик, Лидуля или Лидочка. Лучше?
Кеша промолчал.
— А на свадьбу вашу ты меня пригласишь?
Диме снова пришлось проснуться, чтобы этот вечер не закончился кровопролитием.
Ночью стало теплее и тонкая ледовая корочка сошла, лужи сверкали в свете тусклых фонарей, сверкали и влажные ветки деревьев, ажурно изогнувшиеся в своем стремлении к небесам. В такой час по улицам города болтались только алкоголики, проститутки и самая избранная молодежь.
Коля пошел провожать друзей, лишь бы только подольше не возвращаться домой к матери, которая ничуть не менее пьяная чем он, с трудом доползла до квартиры и развалилась на том же самом диване, где еще совсем недавно спал Дима.
Теперь Коля сидел в подъезде Кешиного дома и злился. Поводов для этого и виновников у него было немало, поэтому занятие это было очень содержательным и интересным. Злился он на мать, которая давно уже потеряла человеческий вид и подавала ему прекрасный пример, злился он на отца, которого никогда не видел и никогда не знал. Злился он на школу, в которую ему приходилось ходить, злился на Диму, имевшего хоть сколько-нибудь цельную семью, какое-то подобие семьи, злился на Кешу, который посмел влюбиться в Лиду. В его Лиду. Иногда тихонько, про себя, когда никто не мог его услышать, Коля называл ее именно так, лаская свою фантазию этим именем. Поэтому злился он еще и на себя.
